Царица царей - Мария Хэдли Страница 69

Поднялся свирепый вой, будто из домов выгнали тысячи собак или стаи волков с холмов двинулись на полный детей город. Вокруг слышались призрачные звуки, напоминающие лязг челюстей и хруст костей. Блуждающие призраки разбежались, зажав уши.

Эхо подземелья усиливало каждый вопль, отражая его от другого берега реки и вновь возвращая Клеопатре и Антонию.

— Где мы? — спросила она.

— Геката рядом, — объяснил муж. — Лают ее сторожевые псы.

Клеопатра узрела картину, заставившую ее похолодеть. Гигантская женщина с темной кожей лежала на боку, почти полностью укрытая колючими кустами и ползучими лианами. Вокруг ее лодыжки была обмотана толстая цепь. Глаза богини на мгновение приоткрылись. Вокруг нее прыгали черные собаки.

Клеопатру охватило отвращение, смешанное с чем-то еще.

— Кто держит ее в плену?

— Боги, — прозвучал ответ. — Она им помешала.

«Я тоже была царицей, — раздался в ушах Клеопатры тихий голос, скрипучий и голодный. — Не стоит слишком гордиться».

— Не смотри на нее, — произнес муж.

Но она не могла оторваться от Гекаты.

Клеопатра вздрогнула. Марк Антоний быстро миновал скованную богиню, увлекая жену за собой.

— Колдунья, поймавшая меня, служит ей. Она решила воспользоваться тобой и Сохмет, чтобы вызвать Гекату из подземного мира, — заговорил Марк Антоний. — Она намерена освободить ее и потрясти Аид до основания.

— И каким же образом?

— Принести тебя в жертву. Чем дольше мы здесь, тем вероятнее, что она добьется своей цели. Твое тело пока в ее распоряжении. Счастье, что еще не догадалась, как тебя уничтожить.

— Никто этого не знает, — произнесла Клеопатра. — Даже я. А ты?

— Я не хочу тебя убивать, — сказал Антоний. — И я единственный, кто так считает.

Наконец, во тьме показался вход в пещеру, который сторожил огромный серый пес с тремя головами. Шею чудовища обвивали змеи с раздутыми капюшонами.

Глаза Цербера горели красным огнем, шерсть маслянисто блестела. Оскалив длинные клыки, он качнул головами, поворачивая каждую из них к Клеопатре. Затем угрожающе фыркнул. Слюна сочилась из исполинских пастей, под шкурой перекатывались мускулы.

Клеопатра инстинктивно напряглась, готовясь к бою.

— Она — не живая, — заявил Антоний псу. — Дай нам пройти. Освободи дорогу.

Цербер зарычал и принялся обнюхивать лицо женщины.

А Клеопатра, в свою очередь, зашипела — то ли по-змеиному, то ли по-кошачьи. Антоний искренне изумился, наблюдая за этой сценой.

Царица же начала говорить с кобрами на языке, незнакомом ей самой. Аид огласили новые звуки — нескончаемая ритмичная мелодия-заклинание.

Она пела, подобно Усему, который подчинил ее своей воле на пыльной арене Большого Цирка. Она прекрасно овладела очередным даром — ей ведь всегда легко давались чужие наречия. Слова теперь принадлежали ей.

— Отдайтесь мне, — мурлыкала она. — Вы принадлежите мне. Мы — одно целое и одинаково сильно тоскуем. Мы желаем одного и того же. Пойте со мной, дети змей, танцуйте со мной. Мы — едины.

Пес оскалился, рептилии на его горле извивались и сжимали свои кольца.

— Убейте его, — приказала Клеопатра, ибо Цербер противостоял ей.

Антоний схватил жену за руку, пытаясь отвлечь.

— Персефоне и Аиду такое не понравится, — предупредил он. — Не надо злить их перед тем, как просить о благосклонности.