Сладкая вендетта - Зоэ Арчер Страница 68

– Список самых элитных лондонских куртизанок и их еще более элитных клиентов.

Саймон выдернул листок из ее пальцев.

– Высокопоставленные министры, главы крупных корпораций, епископы. – Он присвистнул. – Если эти бумаги попадут в плохие руки, они могут причинить большой ущерб.

– Именно поэтому Рокли их и хранил, – пробурчал Джек. – Стоит кому-нибудь пойти против него, и он схватит его за яйца.

Ева вытянула из стопки еще два листка, похожих на официальные документы.

– Купчие. Одна на дом здесь, в Лондоне, судя по всему, таунхаус в Найтсбридже, а другая – на дом в Сомерсете. – Она присмотрелась к документам повнимательнее. – Строчка, где должно стоять имя владельца, оставлена пустой.

– Наверное, он у кого-то их вытянул мошенническим путем, – предположил Лазарус.

Харриет покачала головой.

– Это просто настоящая коллекция подлости, – сказала она.

Стараясь сдерживать нетерпение, Джек заметил:

– Но это все не то, что мы искали.

Снова повисло молчание, Ева стала просматривать остальные бумаги. Оказалось, что Рокли вовлечен во множество преступлений или по меньшей мере ему нравилось хранить у себя для собственной пользы доказательства прегрешений других людей. На то, чтобы просмотреть все документы, рассортировать их и вникнуть в содержание, у них ушло почти полчаса. Наконец она развязала шнурок, которым была перевязана последняя пачка бумаг, и ее взору предстали колонки цифр, напротив которых стояли пометки.

– Есть, – выдохнула Ева.

– Это оно? – нетерпеливо спросил Саймон.

– Вся бухгалтерия по правительственному контракту на поставку патронов. – Она просмотрела документы и тихо выругалась. – Вот сукин сын! Они с Джиллингом прикарманили больше половины денег, выделенных на производство патронов. Львиную долю получил Рокли, но и Джиллинг не остался внакладе. А на остальные деньги они закупили у иностранных поставщиков низкосортное сырье. Вот счета за продажу как доказательство. – Она показала на несколько листов бумаги.

Саймон вчитался в счета, и его аристократические черты исказила гримаса возмущения.

– Да он, по сути, продал британских солдат! Сколько же людей из-за него погибло? – Он швырнул бумаги на стол. – Я его убью.

Джек мрачно улыбнулся. По крайней мере, теперь этот аристократ понял ярость и жажду мести, которая грызла его, Джека Далтона.

– Приятель, тебе придется встать в очередь, – процедил он.

Ева медленно встала из-за стола, собрала бумаги и сложила их обратно в сейф.

– Никто никого не будет убивать. Мы получили те самые улики против Рокли, которые нам были нужны, и мы ими воспользуемся. Ему придется заплатить за свои деяния.

Джек ощетинился:

– Что-то ты очень спокойно об этом говоришь!

Ева посмотрела ему в глаза.

– Я чувствую что угодно, только не спокойствие.

При свете ламп ее лицо казалось высеченным из золотистого мрамора, и Джек понял, что это не спокойствие, а напускная холодность. Ева использовала ее как средство защиты, как своеобразные доспехи, которые она создала своим разумом. Чем больше мир ей угрожает, тем спокойнее она выглядит.

– Рокли хранил у себя приличный перечень собственных преступлений, и когда придет время предъявить ему обвинение, я буду на месте и с мечом в руке.

Голос Евы звучал отстраненно, почти без выражения, но теперь Джек понимал почему. Придет время, она выпустит ярость на свободу, и Далтон не позавидует тем, кто окажется у нее на пути. И будь он проклят, если не хотел быть рядом, чтобы это увидеть.

После событий этой ночи Ева возвращалась домой с таким чувством, будто побывала в гостях, настолько была велика разница между тем, чем она занималась в «Немезиде», и ее жизнью. И она побывала, за исключением того, что жизнь, которую она посетила, была ее собственной. Здесь, в обычной маленькой квартире, где на столе лежали учебники, а на каминной полке стояла фотография ее родителей, которую они прислали в последнем письме. Как и следовало ожидать, отец и мать, позируя перед школой, которую они построили в глубинке Нигерии, выглядели строгими и добродетельными. Мать в письме снова убеждала Еву присоединиться к ним, отказаться от учительства в пользу более высокого призвания. «У тебя слишком большие способности, чтобы растрачивать их на скучающих дочек буржуа, – писала Элизабет Уоррик. – Здесь есть один молодой миссионер, который ищет себе жену и помощницу. Я буду очень рада, если ты разрешишь ему тебе написать. Потрать свою жизнь для достижения более великой цели».

Ева переоделась в ночную рубашку, но спать не хотелось, поэтому она решила наконец ответить родителям. Откинувшись на спинку стула, Ева посмотрела на потолок и задумалась.

Что им написать? О том, как они с Джеком ворвались в бордель, чтобы украсть документы, принадлежащие преступному аристократу? И что она может рассказать о Джеке, сбежавшем заключенном, который дерется как зверь, но при этом с ранимой душой? Или о том, как он ее целовал?.. Ева вспомнила, как губы Далтона прижимались к ее губам, как он, казалось, вбирал ее всю, словно она была живительной влагой, без которой он не мог жить, и от этого воспоминания мисс Уоррик бросило в жар. Час назад ей очень не хотелось уходить и оставлять Джека в штабе «Немезиды». Она хотела, чтобы он был здесь, с ней. В ее постели. Но не могла же она взять его за руку и повести за собой на глазах у всех? Если бы она в разгар выполнения задания спуталась с Джеком, коллеги по «Немезиде», и прежде всего Саймон, поставили бы под сомнение ее оъективность. Да и она сама тоже. В том, что Ева желала Джека Далтона, не был ни мудрости, ни осторожности. А она всегда была мудрой и осторожной.

В окно кто-то тихонько постучал. От неожиданности Ева вздрогнула. За стеклом маячил чей-то темный силуэт. Она схватила револьвер и осторожно приблизилась. Может быть, Рокли сумел ее выследить и послал за ней одного из своих головорезов? Очевидно, этот человек, кем бы он ни был, мастер карабкаться по стенам, ведь ее квартира находится на самом верхнем этаже.

В окне появилось лицо. Джек.

Прерывисто выдохнув, Ева отодвинула щеколду и подняла створку. Джек с удивительной для его размера ловкостью влез в комнату.

В черной одежде, с темными волосами и отросшей щетиной, он казался живым воплощением самой ночи. Ева никогда еще не видела, чтобы его глаза так горели. В ее маленькой чистой квартирке он казался большим, опасным… и неотразимым. Джек посмотрел на револьвер, который она все еще держала в руке.

– Это мне напоминает нашу первую встречу.

Ева положила оружие на стол.

– Обычно в такой час ко мне не приходят гости. Тем более через окно.

В качестве последнего средства самозащиты мисс Уоррик попыталась спрятаться за легкомысленным тоном, но даже ей самой было слышно, что ее голос прозвучал так, будто она запыхалась. Спрашивать, как Джек сюда попал, не было нужды. Он уже научился незаметно ускользать из штаб-квартиры и знал, где она живет. Денег у него не было, но Ева легко представила, как он бежал по ночным улицам, стремясь к одной-единственной цели – к ней.