Пламенная нежность - Дженнифер Маккуистон Страница 68

Сердце Джулианы сковал леденящий ужас.

– Вы верите в то, что тут замешан мой муж?

– Нет, – покачал головой доктор. – Однако я не могу предъявить неопровержимых доказательств его непричастности. Неважно, что думаю я, важно, что есть люди, которые в это верят.

– Да… я понимаю, – прошептала Джулиана.

Увы, она и впрямь все понимала. Неужели недостаточно вздернуть на виселицу невиновного? Неужели и впрямь необходимо повесить на него еще одно абсурдное обвинение – просто для пущей уверенности?

Глядя вслед удаляющемуся доктору, Джулиана вновь ощутила приступ тошноты. Нет, сейчас не время болеть… сейчас время действовать! Стучась в двери конторы, она уже отчетливо понимала: в Соммерсби произошло не одно, а целых два убийства. И кто бы ни умертвил старого графа, он наверняка был в имении еще до его смерти!

А это означало, что список потенциальных подозреваемых существенно сокращался…

Патрик ненавидел крыс. Еще сильней, чем давящую тишину. И не потому, что они беззастенчиво шныряли по его телу, когда он лежал на койке. И не потому, что будили его в ночи топотом бесчисленных лапок. И не потому, что они воровали еду и пили воду из его чашки… Нет, он ненавидел крыс за то, что они могли беспрепятственно проникать в темницу и выходить на свободу. Они появлялись словно из ниоткуда, протискиваясь сквозь узенькие лазы в стенах, в которые с трудом можно было просунуть палец. Он ненавидел этих тварей всей душой – и одновременно уважал за ум и хитрость.

Патрик не знал, сколько прошло времени. Два часа? Двое суток? В камеру не проникал солнечный свет, и время в ней словно остановилось. Но когда в темноте послышался скрип отворяемой двери, он резво вскочил на ноги, распугав крыс, которые тотчас с визгом кинулись врассыпную. Яркий свет ослепил его, и Патрик беспомощно заморгал.

Но когда глаза мало-помалу привыкли к свету, он увидел вовсе не Блайта, пришедшего вновь его мучить, и не тюремщика с очередной порцией прогорклой овсянки. Это была Джулиана, сопровождаемая мистером Фармингтоном, и это зрелище ослепило Патрика едва ли не сильней, чем свет лампы в кромешной тьме его узилища.

Какое-то время Патрик лишь беспомощно моргал, глядя на жену, стоящую перед ним с упрямо вздернутым подбородком. Когда за Фармингтоном закрылась дверь, Джулиана, с секунду поколебавшись, поставила лампу на пол. И вдруг бросилась Патрику на грудь. Ему ничего не оставалось, кроме как обнять жену – ему не хватало сейчас ни сил, ни здравого смысла, чтобы ее оттолкнуть.

Сжимая Джулиану в объятиях, Патрик терзался тем, что даже его дыхание оскверняет чистоту супруги. Но сейчас он вдыхал ее словно воздух – чтобы было чем дышать после того, как эта дверь захлопнется за нею и он вновь останется один, в кромешной тьме.

Джулиана случайно задела его ушибленные ребра, и из груди Патрика вырвался слабый стон.

Отстранившись, Джулиана стала всматриваться в его лицо.

– Что они с тобой сделали? – Она нежно коснулась ладонями его небритых щек. – Боже, что я с тобой сделала!

Патрик поморщился от этих вопросов, а еще оттого, что ее палец случайно скользнул по ссадине под правым глазом.

– Ничего, Джулиана… – Он решительно отстранил жену. – Какой черт принес тебя сюда? Ведь я не зря просил тебя не приходить! Те, кто держит меня здесь, вовсе не благодушные добряки!

– Ты не просил меня, Патрик. Ты приказал мне – так, словно я вовсе не имею права голоса! А оно у меня, разумеется, есть. Мистер Фармингтон был не в восторге, когда я попросила его позволения навестить тебя нынче утром. Но мне удалось его уговорить. – Она развязала ленточки на шляпке и аккуратно сняла ее. – У нас с тобой есть четверть часа. И я не желаю провести их в бесполезных спорах о том, должна я была приходить или нет.

Услышав имя судьи, Патрик едва не заскрежетал зубами от ярости. Разумеется, Фармингтон позволил ей это свидание! Немудрено, после того как Патрик наотрез отказался сделать признание во время допроса. Наверняка судья подслушивает сейчас под дверью, ловя каждое слово, чтобы после использовать эти сведения в суде. Но что она, Джулиана, намерена делать в течение этой четверти часа? Любоваться его окровавленным избитым лицом? Или склизкими стенами темницы?

Но помимо воли Патрик продолжал вдыхать ее аромат, хотя она была подарком, которого он не заслужил, и утешением, в котором не нуждался. Он почти видел, как бешено работает сейчас ее мысль, как в этой хорошенькой головке рождаются одна за другой фантастические идеи… Но Патрик не хотел, чтобы супруга совала свой веснушчатый носик куда не следует, подвергая себя опасности, – ведь он не может быть рядом с нею, чтобы защитить!

– Я просил тебя не приходить вовсе не потому, что не желаю тебя видеть. Это для твоей же безопасности. – Да, он велел ей не приходить и не вмешиваться. И все же она здесь, в его камере, благоухающая словно пирог, который только что вынули из печи, и этот запах корицы сводил его с ума, воспламеняя чувства, мешая ясно мыслить. – Джонатан Блайт не чурается использовать грубую силу для достижения своих целей, да и судья Фармингтон вчера вел себя ничуть не лучше.

Они глядели друг другу в глаза, и ни один из них не намерен был отступать.

– Я в безопасности, Патрик, – твердо произнесла Джулиана.

– Одно то, что ты сейчас здесь, свидетельствует об обратном. Ты можешь заразиться тут чем угодно. А еще тебя могут обвинить в тайном сговоре со мной! – Патрик глядел на жену с растущим раздражением. Боже праведный, она выглядела… восхитительно. Словно рыжеволосый призрак, проникший в его ад. Сумасбродное привидение, облаченное в платье с дерзким вырезом, сотворенное из шелка и кружев, отчего ее нежная кожа будто светится изнутри… и все это здесь, в его мрачной камере! – Я не желаю, чтобы ваши пути с судьей и Блайтом пересекались, Джулиана!

Прошло, наверное, минуты две, прежде чем она заговорила:

– У меня был короткий разговор с доктором Мерриллом нынче утром. Он сообщил судье Фармингтону, что полагает, будто твой отец вполне мог умереть не своей смертью. Ты знал, что в этом пытаются обвинить тебя?

Ее слова словно обожгли Патрика. Сама по себе идея была не нова. Новым было лишь то, что слова эти произнесла своим нежным голосом его жена.

– Хочешь спросить, не убил ли я, часом, своего отца? – хрипло спросил он.

– Нет. – Она покачала головой и повысила голос: – Такое мне ни разу в голову не приходило. Зато приходило иное. Логично предположить, что тот, кто застрелил твоего брата, затем умертвил и старого графа.

– Прошу тебя, Джулиана! – Патрик украдкой кинул взгляд на дверь. – Я прошу тебя, говори потише!

– Но кто бы ни был убийцей твоего отца, он непременно должен был находиться в Соммерсби еще до его смерти, – прошептала она, но все равно достаточно громко. – Что сильно сужает круг подозреваемых, не правда ли?

Патрик потерял дар речи. Он надеялся, что виконт Эйвери просто перестраховался, предупредив его в свое время о гнусных слухах. Патрик верил, что это всего лишь очередная сплетня! И отказывался допустить, что отец скончался в силу не вполне естественных причин. Однако доктор Меррилл не просто прекрасный врач, он к тому же друг семьи. И если доктор полагает, что старый граф был убит, в это волей-неволей приходилось верить…