Пробуждение страсти - Карли Филлипс Страница 68

Сэм думал, что отец Николь был бездушным ублюдком, но жена, как оказалось, перещеголяла его. Затаив дыхание, Сэм слушал разговор за стеной; и он был шокирован тем, что кто-то может относиться к собственному ребенку как к пешке в игре. Даже удивительно, что Николь, выросшая в такой семье, была хорошим и добрым человеком. Это было просто чудо!

Она выдержала напор матери и заявила, что любит его. Она вела себя очень мужественно. Ему вдруг стало стыдно за себя. Сам он трусил в отношениях с ней.

Сэм поднялся с кресла, жалея, что оставил Николь наедине с матерью, которая, по его мнению, была настоящей стервой. Войдя в гостиную, он остановился. Его поразил несчастный вид Николь. Она утирала слезы. Чуть помедлив, он шагнул вперед.

— Николь, с тобой все в порядке?

— Я прекрасно себя чувствую, — поспешно ответила она.

Он вгляделся в ее голубые глаза и обнял ее.

— Нет, не притворяйся.

К его удивлению, она высвободилась из его объятий.

— Не надо, Сэм.

Он пристально взглянул на нее.

— Что «не надо»? Помогать тебе? Быть с тобой?

Выражение ее лица стало бесстрастным.

— Не заставляй меня думать, что я могу на тебя положиться.

Сэм пришел в замешательство.

— Но я здесь именно для того, чтобы помогать тебе. Я хочу быть рядом с тобой.

— Зачем?

Он сделал глубокий вдох и, собравшись с духом, проговорил:.

— Ты хочешь знать, почему я хочу быть всегда рядом с тобой? Хорошо, я отвечу. Потому что я люблю тебя.

Глаза ее широко раскрылись, в них блеснул лучик надежды, но тут же погас. Она намеренно заглушала свои эмоции.

— Нет, ты просто меня жалеешь. — Николь обхватила себя за плечи.

— Ты не права, я…

— Права! Ты слышал мой разговор с матерью, и тебе стало жаль меня. Иначе с чего бы это человек, который не хочет серьезных отношений и не верит в любовь, стал делать такие признания?

Ее голос дрогнул, и сердце Сэма болезненно сжалось. Николь неверно истолковала его слова. А ведь он хотел доказать ей, что она могла рассчитывать на него…

— Я не верил в любовь, потому что был идиотом. Я не мог выбраться за пределы своего прошлого и не видел, что рядом со мной находится удивительная женщина. Но теперь-то я вижу это.

Сэм понимал, что мать деморализовала Николь и та не могла поверить ему. Но он готов был сделать все возможное — только бы Николь прониклась к нему доверием.

Она отвернулась и тихо сказала:

— Мне завтра рано вставать.

— Я забегу домой, возьму кое-какие вещи и тут же вернусь. Мы должны ночевать под одной крышей.

Она избегала смотреть на него.

— Мне необходимо побыть одной.

Он покачал головой:

— Николь…

— Сэм, прошу тебя, уходи. У меня был трудный разговор с матерью. Не заставляй меня спорить с тобой. Я ужасно устала.

— Хорошо. — Он уважал ее решение. — Но когда я уйду, включи сигнализацию.

— Включу, — пообещала она.

— Я отвезу тебя завтра утром в пекарню.

Не оборачиваясь, она покачала головой:

— Не нужно. Зачем тебе вставать до рассвета? Я сама доеду.

Сэм тяжко вздохнул. Нет уж! Если Николь думала, что может легко от него избавиться, она плохо его знала.

— Я буду ждать тебя в машине в четыре часа утра. С термосом кофе. До скорого!

Теперь он точно знал, что любит ее. И это все меняло.

Даже проснувшись, Николь действовала точно во сне. Она приняла душ и оделась для торжественного открытия пекарни. И она не чувствовала волнения, которое, казалось бы, должна была бы испытывать сегодня. Николь злилась на свою мать и на Сэма, обвиняя их в том, что они так утомили ее накануне. У нее до сих пор болела голова.

Сэм вообще-то был хорошим парнем, он пытался придать ей уверенности в себе и действовал тем способом, который казался ему наилучшим. Но она не верила, что он вдруг проникся к ней любовью именно в тот момент, когда увидел уродливые стороны ее жизни в семье.

Сэм зашел за ней около четырех утра. И выглядел он неважно. Небритый, с покрасневшими глазами, Сэм двигался медленно — как сомнамбула. Но несмотря на свой внешний вид, он все еще казался привлекательным, и Николь было трудно держаться от него на расстоянии. Она ушла в себя, стараясь подавить влечение. Она не была готова обнажить свое сердце для того, чтобы люди кромсали его.

В машине они долго хранили молчание, которое изредка прерывалось короткими вопросами и ответами.

— Как спалось? — спросил Сэм.

— Хорошо, — солгала Николь. Она всю ночь проворочалась с боку на бок в своей одинокой постели.

— В самом деле? А я вообще не спал. Не спал всю неделю. Я ведь уже привык, что ты лежишь рядом. И ужасно скучал по тебе.

Николь ничего не ответила, и Сэм понял, что она не желала говорить на эту тему. Остаток пути они молчали.

Он остановился перед входом в магазин при пекарне. В окнах не было света, а это означало, что Николь опередила Лулу и могла приступить к уборке и дезинфекции, прежде чем взяться за выпечку.