Последний холостяк - Бетина Крэн Страница 68

Ремингтон застыл словно вкопанный и горделиво вздернул аристократический подбородок, словно бы ему влепили пощечину. Антония сбежала по ступенькам в вестибюль и стала поправлять на голове шляпку перед огромным зеркалом.

Граф опомнился и побежал следом, покраснев от волнения и досады, как вареный рак. На него с изумлением смотрели его коллеги, те же из его знакомых, кто узнал Антонию, начали переглядываться и перешептываться. Подбежав к ней, граф прошипел, озираясь по сторонам:

– Послушай, Антония, не устраивай здесь сцену! Поговорим обо всем в моем кабинете!

Не удостоив его ответом, она быстрым шагом вышла на улицу и смешалась с густой толпой пешеходов.

– Вернись, Антония! – крикнул ей вдогонку Ремингтон.

Мирно беседовавшие о чем-то посереди тротуара пожилые джентльмены вздрогнули и обернулись. Антония же продолжала удаляться, и вскоре ему стали видны только страусовые перья на ее шляпке. Наконец перья исчезли, и Ремингтон с облегчением перевел дух, подумав, что она решила вернуться. Но, приглядевшись к фонарному столбу, возле которого остановилась беглянка, он заметил знак стоянки наемных экипажей и впал в отчаяние. Едва не сбив с ног оказавшегося у него на пути господина в котелке и с тростью в руке, он побежал к остановке кебов.

К столбу он подоспел, когда Антония уже намеревалась сесть в подкатившую карету. Совершенно обезумев от ощущения, что с ее отъездом жизнь потеряет всякий смысл, он схватил Антонию за талию и стащил со ступеньки на тротуар.

– Что ты себе позволяешь? Отпусти меня, ненормальный! Ты сексуальный маньяк! Я буду кричать! – заверещала она.

Не дожидаясь, пока кебмен придет к ней на помощь, граф увлек ее прочь, подальше от любопытных зевак, и затащил в переулок за конторским зданием. Там он прижал ее в укромном уголке к стене и строго приказал помалкивать. Антония растерянно озиралась по сторонам, недоумевая, что у него на уме. Лицо графа раскраснелось, глаза потемнели, ноздри трепетали от ярости и страсти. Исходивший от его тела жар лишал ее воли к сопротивлению и возбуждал. К своему ужасу, она поняла, что готова отдаться ему здесь же, под развесистым деревом, и немедленно. От этой мысли у нее зашумело в ушах.

– Антония! – густым чувственным баритоном произнес он и погладил ее ладонью по алой щеке.

Она оцепенела и затрепетала от этого нежного прикосновения. Он коснулся пальцем ее пухлых губ и обнял за талию. Она закрыла глаза, ощутив томление во всем теле. Мысли и чувства ее смешались, вожделение нарастало. Он сжал ладонями ее щеки и крепко поцеловал в губы.

Запрокинув голову, она с жадностью ответила на его страстный поцелуй, прильнув к нему животом и грудью. Ей показалось, что они целуются в первый и последний раз, и в голове у нее помутилось. Он стал поглаживать ей спину, она же обхватила руками его шею и почувствовала невероятное блаженство. А когда его ладонь заскользила по ее спине к бедрам, Антония плотнее прижалась к его ногам и сладострастно охнула. Граф глухо застонал и вдавил ее спиной в кирпичную стену, не заботясь о том, что кто-то из прохожих может их заметить. А между тем ему следовало бы не забывать, что такое легкомыслие чревато серьезными неприятностями.

Хотя здесь, в грязном и темном переулке, и было малолюдно, всего лишь в десятке шагов от них, на Куин-Виктория-стрит, царило оживление. В это время – в два часа пополудни – люди выходили из контор на улицу, чтобы пообедать в кафе или пабе. Несколько человек стали свидетелями странной сценки, произошедший на стоянке наемных экипажей. Обеспокоенный инцидентом кебмен поделился своими сомнениями с полицейским. В сопровождении небольшой толпы возмущенных граждан, среди которых находились один член парламента и заместитель директора Лондонского банка, страж порядка отправился на розыски прилично одетой молодой леди, похищенной среди бела дня каким-то возбужденным господином, явно имевшим агрессивные намерения. Вскоре парочку, укрывшуюся в тени платана, обнаружили. Кто-то крикнул:

– Вот они! Хватайте мерзавца! Он уже прижал бедняжку к стенке!

Шум приближающихся шагов и крики отрезвили Ремингтона и Антонию. Оглянувшись, они увидели бегущих к ним по переулку разъяренных мужчин. Она пронзительно завизжала с перепугу. Он отпрянул от нее и заслонил своим телом. Его тотчас же схватили, вывернули за спину руки и куда-то поволокли, вероятно, в полицейский участок. Антония умолкла, разглядев среди окруживших ее людей полицейского.

– Ба! – воскликнул один из ее горе спасителей. – Разрази меня гром, если этот негодяй не Ремингтон, граф Ландон.

– Вы не ошибаетесь? – спросил констебль, только что .врезавший графу кулаком в солнечное сплетение. – Аристократ затаскивает женщин в темные переулки? Вот так номер! Что за странная причуда? – Лицо его, однако, заметно побледнело от испуга: бить лорда ему еще не доводилось.

Ремингтон тщетно пытался отдышаться после полученного удара и распрямиться. Подошедший к нему член парламента заглянул ему в лицо и воскликнул:

– Боже правый, это действительно он! Позвольте, но я знаю и даму! Это скандально известная вдова леди Пакстон! О ней писали в газетах!

По толпе собравшихся в переулке пробежал глухой ропот, послышались возгласы: «Позор!», «Угроза обществу!», «Стыд и срам!». Растерявшийся полицейский, избивший аристократа, запаниковал и решил отвести его в участок и передать своему начальству. К этому моменту граф Карр пришел в себя и заявил решительный протест.

– Немедленно отпустите меня! Я не совершил никакого преступления! – выдохнул он, побледнев.

Кебмен вышел из толпы зевак и насмешливо спросил:

– Выходит, вы просто пошутили, сэр, силой вытащив даму из моего кеба и принудив ее бежать с вами в темный переулок?

В голове Антонии наконец-то окончательно прояснилось. Ей стало понятно, что пора действовать, пока Ремингтона не забрали в полицейский участок за оскорбление общественной морали и попытку изнасиловать ее. В этом случае нового грандиозного скандала им было не избежать. Высвободившись из рук державших ее стряпчих, она крикнула:

– Стойте! Послушайте меня! Это досадное недоразумение! Все обстояло совершенно не так, как вам кажется. Я была в конторе графа по своим коммерческим делам, однако не застала его там и ушла, не дождавшись. Вернувшись вскоре после моего ухода и узнав, что я только что вышла, он побежал догонять меня. В это время я садилась в экипаж и не видела, кто подбежал ко мне сзади. Когда граф дотронулся до меня, я испугалась и закричала. Он попросил меня поговорить с ним где-нибудь в спокойном, тихом месте. И вот мы очутились здесь…

По выражению лиц окруживших ее людей было ясно, что они не верят ни одному ее слову. Их прищуренные глаза насмешливо рассматривали ее алые, распухшие от поцелуев губы. Однако констебля такое объяснение вполне устраивало. Он спросил:

– Так вы не намерены выдвигать против его сиятельства никаких обвинений, мадам?

– Разумеется, нет! – Антония натянуто улыбнулась. – Его сиятельство абсолютно ни в чем не виноват.