Эхо между нами - Кэти Макгэрри Страница 68

Вероника встречается со мной взглядом, ее голубые глаза блестят, и в них пляшут смешинки. Этот блеск обещает поцелуи, прикосновения и крепкие объятия. Подхватив ритм танца, я двигаюсь вправо, а она – влево, а потом мы встречаемся посередине, позволяя нашим рукам столкнуться.

Песня подходит к концу, начинается песня из мультфильма, который я смотрел в детстве, и Сильвия радостно хлопает в ладоши.

– Мне очень нравилось это шоу!

Мне тоже. Когда Мигель и Сильвия начинают подпевать, я наклоняюсь вперед, обнимаю лицо Вероники и целую ее в губы. Она теплая, мягкая и на вкус как рай. И в тот момент, когда она целует меня в ответ, каждая клеточка моего тела оживает. Поцелуй не сладкий, но и не медленный. Это горячо, это интенсивно, и все мои эмоции передаются ей.

Несмотря на непреодолимую потребность продолжать целоваться, продолжать прикасаться, я отстраняюсь, и Вероника одаривает меня ослепительной и дерзкой улыбкой.

– А это еще зачем было?

Я прижимаюсь лбом к ее лбу.

– Для создания момента.

– Ты был тем, кто купил молочные коктейли, – шепчет она.

– Да, но это происходит потому, что ты – это ты.

Машина замедляет ход, и Сильвия шикает на нас.

– Нам нужно еще раз пройтись по окрестностям.

– Нет, – говорю я, – пяти кругов было вполне достаточно.

Настало время, когда мы должны провести время наедине с Вероникой.

Мигель паркует внедорожник, и Сильвия отстегивает ремень безопасности, чтобы протянуть руку назад и обнять меня. Вероника немного шокирована, когда Сильвия обнимает ее тоже. Мигель и я обмениваемся рукопожатиями, и он предлагает Веронике удар кулаком. Она соглашается, после чего мы выскальзываем с заднего сиденья.

Мы держимся за руки и идем к дому. Вдалеке в небе пляшут молнии, освещая огромные растущие облака. Шторм, о котором все бредили на этой неделе, наконец-то разразится сегодня вечером, но меня это не беспокоит.

Люси в безопасности у подруги, мама останется на ночь в доме Сильвии, Мигель и Сильвия будут дома еще до того, как первая капля дождя упадет на асфальт, а мы с Вероникой будем дома.

Воздух полон электричества и имеет тот глубокий насыщенный аромат обещания дождя. Заряженные атомы, предшествующие буре. Но это не то, что вызывает жужжание в моей крови. Это происходит из-за сил природы. Вероника отпускает мою руку и начинает водить по ней ногтями, пока мы поднимаемся на крыльцо, а в дверях она одаривает меня медленной, злой улыбкой.

Ее пальцы скользят вдоль моей ключицы к груди, заставляя меня задержать дыхание. Ее прикосновение щекочет, дразнит, и, когда она смотрит на меня из-под длинных ресниц, я теряюсь. Кладу обе руки ей на бедра и прижимаю ее к стене.

Вероника сжимает в кулаках ткань моей рубашки и притягивает меня к себе. Она невысокая, и, хотя я не возражаю наклониться и поцеловать ее, сегодня вечером для меня этого недостаточно. Я хочу утонуть в ней.

Быстрым движением я поднимаю ее, и она хихикает. Этот звук наполняет меня радостью. Она обвивает руки вокруг моей шеи, ноги – вокруг моих бедер. Мы идеально подходим друг другу, и каждое ее легкое движение рождает ощущения, которые я хочу чувствовать снова и снова.

Вероника сияет. Ее светлые волосы блестят в свете фонарей на крыльце, голубые глаза сверкают, а улыбка на лице просто великолепна. Она чистое блаженство, и в этом мире я хочу затеряться навсегда.

Я прижимаюсь лбом к ее лбу и наслаждаюсь гравитационным притяжением, которое существует между нами, наслаждаюсь тем, как ее дыхание дразнит кожу моей шеи, как ее грудь трется о мою, когда она выдыхает. Мое сердце бьется в предвкушении все быстрее от осознания, что в тот момент, когда мы начнем, ни один из нас не захочет останавливаться.

– Чего же ты ждешь? – весело шепчет она. – Ты собираешься меня поцеловать?

Меня не нужно просить дважды. Я целую ее, и земля под нами грохочет и трясется. Вибрация пробегает через пальцы ног, вверх по бедрам и вдоль всего тела. Она прижимается ко мне, и я прижимаюсь к ней, когда наши поцелуи становятся глубже, голоднее, а наши руки начинают бродить по телу друг друга.

Вероника отстраняется, целует меня в шею, а потом шепчет на ухо:

– Пойдем внутрь.

В ее квартиру или мою, я не знаю, и мне все равно, потому что сама идея о том, чтобы зайти внутрь, кажется лучшей из тех, что я слышал. Все еще держа ее на руках, я двигаюсь к двери, и мягкий смех Вероники делает меня зависимым от него, вызывая головокружение.

Когда мне не удается ввести код, Вероника протягивает руку и делает это за нас, все еще сосредоточившись на поцелуе. Замок поддается, мы проходим через дверь, пробираемся по коридору фойе к моей двери, и вот сейчас я уже могу без проблем справиться с замко́м.

Оказавшись в моей комнате, мы падаем на матрас, прижимаемся друг к другу и с энтузиазмом отдаемся радости, теплу, прикосновениям, вздохам, поцелуям, и время останавливается, когда мы теряемся друг в друге.

Четверг, 5 сентября. Вес: 51,5

Сегодня меня долго лечили. Это был отвратительный дождливый день.

Я наконец получила милое длинное письмо от Мейди. Она, конечно, веселая девчонка.

О дневник, у меня была температура 37,3 °C сегодня вечером. Ну почему, почему она не падает? Неужели я когда-нибудь поправлюсь? Я просто в отчаянии.

И мне так одиноко. О боже, но я так хочу, чтобы Моррис вернулся. На самом деле, дневник, я забочусь о нем гораздо больше, чем он обо мне.

– Зачем мы это делаем? – спрашиваю я, когда Нокс открывает мне дверь в старую одноэтажную церковь в стиле пятидесятых, в которой с семидесятых годов не было ни малярной кисти, ни новой мебели.

– Потому что наше собрание анонимных алкоголиков огромное, и тебе нравится смешиваться с толпой. Это твоя зона комфорта. Тебе нужно собрание поменьше, и ты должен научиться быть самим собой.

– Я – это я, – ворчу.

Нокс останавливается перед дверью с надписью «собрание».

– И кто же ты? Популярный спортсмен, которого все любят, потому что ты стал таким, каким тебя все хотят видеть? Или тот парень, который прыгает со скал? Потому что это две разные личности, брат.

Я поворачиваю шею, чувствуя себя неловко от того, как легко он видит меня.

– А что если я не хочу быть ни тем ни другим? – Я делаю паузу. – А что если я немножко и то и другое?

Нокс разминает свои руки.

– Видишь, брат? Одна минута в этом здании, и ты уже начинаешь задавать более интересные вопросы. А теперь пойдем.

Он открывает дверь, машет мне рукой, и я решаю держать рот на замке, так как в этом сценарии он мастер, а я – скромный ребенок. Раздражение охватывает меня, когда первое, что я замечаю, – это круг из примерно дюжины стульев и не так уж много людей в комнате.