Хранительница сокровищ [= Полночный воин ] - Айрис Джоансен Страница 68

— Воды?

— Чтобы ты вымылся. Час назад Лефонт приказал своим солдатам нагреть ее.

Он смотрел на нее непонимающим взглядом.

— Как мило с его стороны! Я не замечал раньше, чтобы Лефонт так заботился обо мне.

— Разденешься — полезай туда. — Бринн кивнула на неглубокий деревянный бочонок, который ей удалось выпросить в деревне. — Он, правда, попахивает вином, но больше мне ничего не удалось найти. Женщины приняли меня за сумасшедшую, когда я сказала, что буду мыться в нем.

— Уж пусть лучше пахнет вином, чем рыбой, которой от меня несет весь день.

Бринн потянула носом. С ним вместе вошел и рыбный дух.

— Тебе пришлось нелегко, — сказала она и, открыв дверь, вышла.

Вернувшись, Бринн застала Гейджа сидящим в бочонке. Он хмурился от нетерпения.

— Давай скорее! — сказал он. — Я чертовски устал и боюсь, что вообще не выберусь из этого корыта, так я окоченел.

— Ничего, на этот случай у нас есть топоры. — Она показала на двух солдат, внесших вслед за ней котлы с водой — из котлов валил густой пар.

Окунувшись в горячую воду, Гейдж через четверть часа со вздохом облегчения привалился к стенке бочонка.

— Согрелся? — Бринн намылила его широкую спину и окатила водой.

— Да, а то я уже и верить перестал, что вообще согреюсь когда-нибудь. Господи, какой жуткий ветер!

— Ты же привык к холоду. Ведь Норвегия не в теплых же краях?

— Верно, но я давно уехал оттуда. В Византии тепло, а в Нормандии вполне сносно. Интересно, и зачем понадобилось Гевальду забираться так далеко на север в поисках своей земли обетованной?

— В Гвинтале не так холодно. Я говорила тебе, что остров защищен высокими скалами. — Бринн поднялась с колен. — Чище мне тебя не вымыть в этом маленьком бочонке. Вставай, я вытру тебя.

Недовольно ворча, Гейдж вылез из бочонка.

— Еле-еле.

— Что ты сказал? — спокойно спросила Бринн, растирая его полотном.

— Еще чуть-чуть, и тебе пришлось бы звать Лефонта с топором.

Она обернула его в большой сухой кусок полотна.

— Хорошо еще, что вообще удалось найти хоть что-то. Не надо было вырастать таким огромным.

— Это наследственное. Хардраада был выше двух метров ростом.

Она покачала головой.

— Поразительно! Посиди у огня. Сейчас солдаты унесут бочонок, а потом я накормлю тебя похлебкой.

Гейдж устроился поближе к очагу и привалился к теплым камням.

— Могу я узнать, с чего это ты так добра ко мне?

— Я отдохнула и согрелась, а ты нет.

— Раньше ты не очень-то думала о нас обоих.

— Как нелегко быть с тобой! Вечно ты стремишься все дотошно выяснить. Даже заботу о себе воспринимаешь подозрительно. Как трудно тебе предлагать свою помощь! — Бринн открыла дверь, чтобы позвать солдат, и в комнату ворвался резкий ветер. — Не снимай полотна. — И она вышла.

Бочонок солдаты унесли. Бринн вернулась встревоженная.

— Малик сидит на пороге у домика Эдвины.

— Знаю. Я подходил к нему, когда шел мимо, но он ответил, что так надо.

— Какая глупость! На улице ледяной холод. Наверное, Эдвина права, я заставлю его пройти в дом.

— Оставь их в покое. Малику не понравится, что ты вмешиваешься.

«Похоже, он прав», — подумала Бринн. Малик обычно знал, что делает.

— Давай ужинать, — поторопил ее Гейдж.

Она наклонилась над огнем, к котлу с кипящей похлебкой.

— Удалось достать лодки?

— Всего четыре. — Гейдж взял у нее из рук деревянную ложку и миску. — И то совсем маленькие. На каждую едва поместится человек восемь, так что придется оставить здесь часть людей Лефонта и всех лошадей.

— В Гвинтале тебе не понадобится армия.

— Надеюсь! — Он доел похлебку, а потом сказал: — Но все в жизни меняется, и Гвинтал, может, уже не тот спокойный остров, каким ты знала его.

— Там все по-прежнему, — поспешила уверить его Бринн. — Гвинтал никогда не изменится. Еще похлебки?

— Нет! — Он поставил миску на пол. — Мне надо кое о чем рассказать тебе.

У Бринн тревожно забилось сердце.

— Что случилось?

Он снял с себя полотно и встал.

— Мне надо показать тебе кое-что. — Гейдж, не одеваясь, подошел к своей одежде, лежавшей на стуле, и достал кожаный кошелек. — Похоже, мы не первые чужестранцы в этой прибрежной деревне. Неделю назад здесь был некто молодой светловолосый и симпатичный.

— Ричард?

— Он не назвался. — Гейдж открыл кошелек. — Но он хотел попасть на остров к северу отсюда. Взял лодку и молодого мужчину в помощь, а заплатил вот этим.

Взглянув на его ладонь, Бринн увидела свой небольшой рубин.

— Твой? — спросил он.

— Да. Делмас, как я и думала, отдал его Ричарду.

— Ты права. — Он вложил рубин ей в руку. — Этот юноша, Уолтер, оставил камень отцу, чтобы тот сохранил рубин до его возвращения. Он будто предчувствовал, что, отправляясь в путь с Ричардом, не стоит брать с собой ничего ценного.

От камня веяло холодом и враждебностью. Совершенно чужой камень. Она носила рубин с самого детства, но сейчас она не могла избавиться от странного ощущения, будто не имеет к нему никакого отношения: он не принадлежит ей после того, как послужил жаждой наживы Делмасу и хитрому коварству Ричарда.

— Этот Уолтер наверняка повез Ричарда в Гвинтал, но он не сумеет пристать к берегу.

— Если Ричарду все же удастся попасть на остров, то нам, возможно, придется столкнуться с неприятной неожиданностью, когда мы окажемся там.

— Он не сумеет найти дорогу! — уверенно повторила она и, подойдя к своей кожаной сумке в углу, положила туда рубин. Вряд ли она сможет надеть его снова на шею. — Гвинтал находится в безопасном месте от него.

И все же, как она ни старалась успокоить Гейджа, возможное появление Ричарда смутило ее. Он шел не вслед за ними, а опередил их и явно готовился к неожиданной встрече.

Взяв в охапку шерстяные одеяла, сваленные в углу, Бринн поднесла их к камину.

— Это наши собственные. Я вытрясла их сегодня днем. На кровати одеяла грязноватые, боюсь, в них могут оказаться насекомые. — Она расстелила их у огня. — Мы отправляемся завтра?

— Да, рано на рассвете.

— Тогда спать. — Она сняла платье и легла. — Ну, что стоишь? Ты ведь устал.

— Ладно. — Гейдж лег и отвернулся от нее. — Спокойной ночи.

Бринн не понимала, что происходит. Он отказался от нее, не может быть. Она устроилась поудобнее, стараясь не дотрагиваться до него.