Крестная мать - Звева Казати Модиньяни Страница 68

Нэнси чувствовала себя как никогда счастливой и спокойной. Словно солнце взошло у нее в душе. Ей казалось, что наконец-то нашла она надежный приют, где тепло и светло, нашла мечту, которую может лелеять, нашла любовь, которую будет беречь. Этой ночью разразилась сильная гроза, с громом, молниями и ливнем. На рассвете ветер разогнал плотные тучи, и небо стало голубым и ясным. Начался теплый, приветливый воскресный день августа.

Фрэнк Лателла с женой заказали два билета на вечерний спектакль на Бродвее. Они приехали в Манхэттен в полдень, как раз к мессе в соборе Святого Патрика. С ними были Нэнси, Сэл и Джуниор.

После службы все пешком отправились по Пятой авеню к отелю «Плаза», куда должны были явиться Шон и Хосе Висенте, вернувшиеся из Сан-Франциско. Намечался семейный обед – приятная встреча и неизбежные беседы о делах.

На Нэнси был белый льняной костюм, подчеркивавший тонкую талию, и чуть раздавшиеся от беременности бедра.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо поинтересовалась Сандра.

Она говорила, обращаясь только к Нэнси, тем тоном, каким говорят о своих делах женщины, когда не желают, чтобы вмешивались мужчины.

– Великолепно, – улыбнулась Нэнси.

– А меня на втором месяце все время тошнило, – вспомнила Сандра.

В голосе ее звучало сожаление об ушедшей молодости и утраченных надеждах.

Семья смирилась с беременностью Нэнси. Сначала девушка поговорила с Сандрой, потом Фрэнк дал согласие на брак. Шон и Нэнси должны были пожениться в начале сентября, Фрэнк и Хосе Висенте согласились быть свидетелями.

В отеле Фрэнку передали сообщение: Шон и Хосе Висенте вот-вот приедут. Нэнси захотела подождать их у входа, Сэл вышел вместе с сестрой. На площади у гостиницы неожиданный порыв ветра взлохматил им волосы. По улице проехал наряд конной полиции, возвращавшийся из Центрального парка.

Сэл подумал о бабушке, жившей в Кастелламаре-дель-Гольфо, замкнувшись в печальном одиночестве. Нэнси же разглядывала швейцара, красивого мужчину представительной внешности.

Она вспомнила, как увидела на этом же месте отца, много лет назад, таким же солнечным утром, когда океанский ветер врывался в город. Она вновь представила отца в нарядной форме с серебряными галунами. Но теперь годы и жизненный опыт позволяли ей иными глазами взглянуть на ту давнюю сцену. Вспоминая, как почтительно суетился швейцар, Нэнси ощутила, что блестящая ливрея была знаком его приниженного положения. Ей вдруг стало жаль покойного отца. В нем не было ничего величественного; он просто добросовестно прислуживал, работая лакеем, как и этот швейцар, что кидается открывать дверцу лимузина, почтительно снимая фуражку.

Нэнси нашла руку Сэла и крепко сжала. Сцена убийства Калоджеро Пертиначе зримо встала у нее перед глазами. И снова вместо белого льняного костюма на ней оказалось пышное платье, надетое в день первого причастия в то давнее весеннее утро. Она снова услышала треск выстрелов из проехавшего мимо такси. И тотчас же ее отец упал, обливаясь кровью, на землю. Кровавое пятно медленно расползалось по ливрее с серебряными пуговицами и галунами. На мгновение Нэнси опять стала ребенком, и острая боль вспыхнула в ее душе.

– Папа, дорогой папа! – прошептала Нэнси. Она конвульсивно сжимала руку брата и видела перед собой не оживленную воскресную улицу, а лицо отца, прикрытое запятнанной кровью вуалевой накидкой. Видела она и себя и слышала собственные слова: «Я отомщу за тебя, папа!» До сих пор та страшная клятва тяготила ее душу. Брат догадался, о чем она думала.

– Нэнси, прошло столько лет… – прошептал он.

– Конечно… конечно… – Она улыбнулась, пытаясь отогнать призраки прошлого и забыть клятву.

– По-моему, они едут, – обрадовался Сэл, показывая на такси, что приближалось к гостинице.

Шон и Хосе явились прямо из аэропорта. Они тоже заметили брата с сестрой: Нэнси увидела, как кто-то машет рукой из открытого окна машины. Автомобиль притормозил, и перед Нэнси проплыло лицо молодого человека, сидевшего на заднем сиденье. У него были ярко-голубые, безжалостные и прекрасные глаза. Он смотрел на нее и улыбался. Потом эта картина словно остановилась, и у Нэнси перестало биться сердце. Она задрожала и поднесла руку к губам, пытаясь заглушить стон. Через столько лет в момент, когда она считала себя как никогда счастливой, Нэнси узнала в Шоне Мак-Лири – единственном мужчине, которого любила, – убийцу своего отца.

И тогда улица, дома, прохожие, весь мир закружился вокруг нее в безумной круговерти. И опять на земле, у ее ног, лежал прошитый пулями отец, а рядом с ней стоял убийца. Нэнси видела, что Шон говорит что-то, губы его двигаются, но слов она не слышала. Она никак не могла понять, почему она не узнала его раньше. Если бы обстоятельства сложились иначе, если бы не целый ряд совпадений, разбудивших ее память, она бы вышла замуж за убийцу своего отца. Она вышла бы за Шона, потому что любила его, потому что он единственный мужчина в ее жизни, отец ее будущего ребенка.