Лунное пробуждение - Люси Монро Страница 67

– Очень.

В следующее мгновение – так быстро, что Эмили даже не успела понять, что произошло, – человек Лахлан превратился в волка Лахлана.

Ни разу в жизни, даже в самых смелых фантазиях, Эмили не приходилось видеть ничего более великолепного. Как же можно не передать волшебный дар детям? Неудача действительно стала бы одновременно и трагедией, и преступлением. Она до сих пор помнила собственное детское восхищение падающей звездой, но впечатление от необъяснимого перевоплощения оказалось и величественнее, и ярче. За что, за какие подвиги Бог наградил несравненным даром целый народ?

Чудом казалось само присутствие при волшебном превращении. Лахлан щедро подарил еще одну радость, и она ни за что ее не забудет.

В человеческом обличье вождь воплощал самые дерзкие женские мечты и фантазии. Волком он представлял само совершенство. Гладкая блестящая черная шерсть. Ночью, при лунном свете, она казалась темно-серой. Огромный рост: стоя на четырех лапах, он смотрел прямо в лицо. Острый, пронзительный взгляд хорошо знакомых карих, с золотым ободком вокруг зрачков, глаз.

Гордая посадка большой головы и поистине королевское величие не позволяли ни на мгновение забыть о Лахлане-человеке. Точно так же как в человеческом обличье он казался сверхчеловеком, в обличье волка он выглядел сверхживотным. Возможно, такое впечатление создавал светящийся в глазах человеческий интеллект.

Сейчас эти глаза смотрели напряженно – с острым, даже нетерпеливым, ожиданием.

Эмили не сразу поняла, что должна показать полное приятие и столь же полное отсутствие страха. А может быть, волк ждал приглашения к ласке? Да, наверное, так оно и есть! Эмили опустилась на колени и призывно вытянула руки.

Волк подошел с тем же завораживающим низким рычанием, которое клокотало в его груди ночью. Остановился совсем близко – всего лишь в нескольких дюймах. Эмили откинула голову, а волк слегка склонит свою – так что взгляды встретились.

В человеческих глазах зверя читалась любовь. Любовь отозвалась в сердце радостью, а радость вытеснила частичку боли. Волк осторожно лизнул в щеку, и только сейчас Эмили осознала, что молча плачет.

Неожиданно пришло ощущение удивительной, чудесной связи, которое возникло и ночью. Связь тоже отозвалась в сердце радостью, и новая радость вытеснила еще одну частичку боли.

Волк склонил голову к плечу Эмили, словно хотел о чем-то попросить. Она провела ладонью по его спине, по голове. Зверь стоял неподвижно, а Эмили все ласкала и ласкала его, пока рука наконец не остановилась на могучей шее.

– Тебе нравятся прикосновения, – с улыбкой заметила Эмили.

Волк важно кивнул и грациозным движением сел на задние лапы.

– И мне нравится, когда ты ласкаешь.

Умеют ли волки улыбаться? Наверное, да. Ведь Эмили совсем не испугалась, когда Лахлан обнажил зубы. А потом сделал то, о чем мечтал: спрятал морду в ее волосах и глубоко вдохнул. Рокот в груди послышался явственнее. Эмили запустила пальцы в густую шерсть и снова принялась гладить. Волку понравилось: он издал забавный звук, похожий на собачий лай, и Эмили не удержалась от тихого смеха.

Так они стояли долго: он – погрузив морду в густые пышные волосы, а она – не переставая гладить блестящую шерсть и впитывая невероятные ощущения мощного и в то же время нежного тела зверя. Эмили шепотом рассказывала, как он прекрасен, как чудесен. Рокот в груди стал еще громче и отозвался в ее сердце. Да, он делил с ней и радость, и наслаждение.

Она не была волчицей, и все-таки в эту минуту ощущала себя равной любимому.

Мгновенно, без предупреждения, Лахлан вернулся в человеческое обличье. Теперь он стоял перед ней на коленях, нежно обняв и осыпая поцелуями волосы, глаза, щеки, губы…

Поцелуи казались бесконечно сладкими, и на глаза Эмили навернулись светлые счастливые слезы.

– Спасибо, что приняла зверя, – едва слышно, словно по секрету, прошептал Лахлан.

– Как же можно не принять? – озадаченно, с искренним удивлением спросила Эмили. – Ведь это твоя особая, чудесная часть.

Он снова принялся целовать – на этот раз жестче и требовательнее. Совсем скоро Эмили окончательно растаяла, растворилась в волшебных ощущениях.

Наконец поцелуй прервался, однако оставил неповторимый вкус.

– Ты прекрасна, восхитительна!

– Но все же не настолько, чтобы рожать тебе детей.

Оба замерли. Эмили не собиралась произносить эти слова. Резкие звуки относились к грубой реальности и угрожали безвозвратно разрушить тонкую, хрупкую стену фантазии, которой окружили себя безрассудные души. Нет, этого никак нельзя допустить! Нельзя променять радость и наслаждение на жестокую правду, которую невозможно изменить… на горькую правду, которую Эмили знала уже давно и слишком хорошо.

– Пожалуйста, забудь о неосторожных словах.

– Прости, мне жаль.

Она знала, что он говорит правду, как знала и то, что он не изменил убеждений.

– Ничего. Поцелуй еще. Так приятно чувствовать твои губы.

Хотелось забыть суть отношений – тем более что возлюбленный вполне мог подарить забвение.

– С радостью!

Поцелуй оказался долгим и постепенно из нежного превратился в ненасытно-жадный.

Что бы ни думал и ни чувствовал Лахлан, он желал ее так же необузданно, как она желала его. Сознание наполняло сердце радостью – игра, затеянная с собой, продолжалась до тех пор, пока боль окончательно не отступила перед наслаждением.

Лахлан отстранился и тяжело перевел дух.

– Разденься.

Эмили не задумалась ни на мгновение. Поднялась с колен. Лахлан тоже легко встал и отступил на несколько шагов назад. Она торопливо скинула платье, рубашку и доверчиво предстала перед горящим страстью требовательным взглядом.

Одним пугающе неожиданным, молниеносным движением Лахлан преодолел разделявшее их расстояние, поднял Эмили на руки и отнес на кровать. Сбросил плед и бережно уложил на мягкий мех. От дразнящего прикосновения она даже застонала.

Лахлан понимающе улыбнулся и вновь осыпал подругу поцелуями. На сей раз в атаку пошел язык – ненасытный и горячий. Сильное тело прильнуло, бесконечно разжигая пыл, – а ведь он еще даже не начал ласкать самые чувствительные, потаенные уголки!

– Лахлан!

– Я тебя помечаю, – прошептал он. – Кто бы ни увидел этот знак любви, сразу поймет, что ты моя.

Эмили с головой погрузилась в придуманную игру и даже не поняла, услышала ли эти слова наяву или они прозвучали в мозгу. Собственно, какая разница? Он оставил на шее отметину и теперь терся об ее тело слишком смело, но безмерно волнующе.

Губы Лахлана спустились к груди, и вот он снова, как и вчера, прижался губами к глубокой впадине между холмов Ощущение, однако, оказалось несколько иным. На этот раз Эмили почувствовала лишь чистое сексуальное наслаждение – настолько острое, что даже едва слышно, но совсем по-волчьи завыла.