Цветы к сентябрю - Николай Станишевский Страница 67

— Можно попробовать, — Николас вновь попытался улыбнуться. — Только у меня Распятия нет.

— Пустяки, я вам его дам.

На какое-то время в кухне стало тихо.

— Иногда Она звонит мне по телефону… — Николас встал, подошёл к окну и принялся рассматривать по-осеннему серую равнину.

— Как это звонит?

— Обычно. Снимает телефонную трубку, набирает номер. И говорит, что постоянно меня ждёт.

— Вот это уже интересно. Я ещё соглашусь с тем, что привидения разговаривают человеческими голосами. Но чтобы звонить по телефону… Такое я слышу впервые. Слушайте, а может, вас кто-нибудь разыгрывает?

— Кто и зачем?

— Не знаю… Давайте попробуем так — в следующий раз, когда Она появится, попытайтесь её поймать!

— Как это?

— Да очень просто. Схватите за руку — и всё.

— Не получится, — Николас отвернулся от окна и присел на подоконник.

— В первую ночь, когда я Её увидел, я хотел это сделать, но…

— Что «но»?

— Необъяснимый жуткий страх. Я даже не смог пошевелиться.

— Понятно.

Они опять помолчали.

— Ладно, Милли, — Николас поднялся. — Я, пожалуй, пойду. Не буду вам мешать.

— А вы мне не мешаете. Обед почти готов. Когда освобожусь, принесу вам Распятие.

— Спасибо, — Николас вздохнул. — Вы очень добры.

— Ну что вы! Это вы ко мне хорошо относитесь!

Из гостиной послышался телефонный звонок. Николас вновь почувствовал, как цепенеют мышцы.

— Вы думаете, это Она? — сочувственно спросила Милли.

— Вполне возможно. Телефон не умолкал.

— Надо взять… — женщина посмотрела на него исподлобья. — Может, это кто-то другой…

На негнущихся ногах Николас двинулся в гостиную. Аппарат стоял в том же месте, что и прежде, только сейчас его присутствие приобрело некий зловещий оттенок и жуткий смысл. Чем ближе Николас к нему приближался, тем сильнее он это ощущал.

«Звонок с того света», — мелькнула нелепая мысль.

Он протянул руку.

Она повисла в воздухе.

Телефон разрывался на части.

Николас снял трубку.

— Да… — он не узнал свой голос.

— Ник, — в шёпоте послышалось столько печали и тоски, что у него внутри всё похолодело.

— Я слушаю.

— Почему ты не приехал?

— Я собираюсь…

— Неправда. С того момента, как я позвонила, прошла целая вечность.

— Правда, Дж… — он запнулся. — Я уже намеревался выходить.

— Ты лжёшь… — безнадёжность шёпота сгустилась до непроглядности поздних осенних сумерек. — Зачем ты меня обманываешь? Я прожила с тобой столько лет, неужели ты думаешь, что я совсем не знаю тебя?

Николас промолчал.

— Тебе понравились мои цветы?

— Да, — он с трудом разлепил пересохшие губы. — Только когда Ты успела их туда положить?

— Это неважно. Главное, что они тебе понравились.

— Но это невозможно!

— Что?

— Невозможно… — Николас подумал, что вновь начинает сходить с ума, — чтобы ТЫ их туда положила!

— Почему?

— Но ведь ТЕБЯ… нет!

— С чего ты взял? Я — повсюду. Я — здесь и не здесь, я — везде и нигде. Я — внутри тебя…

— Перестань молоть чепуху! — Николас почувствовал, что закипает.

— Ты опять сердишься, Ник. Совсем, как в последний раз, когда ты от меня уехал…

У Николаса перехватило дыхание. Она говорила о том, что могла знать только ТА, НАСТОЯЩАЯ Дженни.

— Почему ты молчишь? — шёпот превратился в убаюкивающую колыбельную песенку. — Ты не хочешь со мной разговаривать?

— Хочу.

— Тогда почему ты не приезжаешь?

— Я же говорю, что собирался.

— Ты послал вместо себя своего товарища. Зачем?

Николас закусил нижнюю губу.

— Я не хочу с ним общаться. Мне и без того страшно и одиноко. А тут ещё он полезет в душу с расспросами. Для чего? Мне ужасно плохо. Ты не слишком хорошо поступаешь, Ник.

Николас почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.

— Прости меня, Дженни… — прошептал он.

— Я же просила не называть меня по имени. Ну ладно. Приходи ко мне, и я все прощу. Знаешь, как нам будет хорошо вдвоём?

— Ты хочешь забрать меня к себе?

— Да.

Ни сказав, ни слова, Николас осторожно положил трубку на рычаг. Комната поплыла перед глазами, и он оперся о комод, чтобы не упасть. Трясущимися руками он взял со стола визитную карточку, которую оставил детектив и судорожно набрал номер.

На связь вышли после третьего гудка.

— Это я, — скороговоркой выпалил Николас. — Где вы находитесь?

— Подъезжаю к больнице.

— Не надо. Прошу вас, разворачивайтесь и езжайте обратно.

— Что случилось?

— Она только что снова звонила.

— И что говорит?

— Она упрекала меня за то, за то, что я вас к Ней отправил. Возвращайтесь, прошу вас!

— Но так мы никогда не узнаем сути дела…

— Возвращайтесь! — Николас повысил голос. — Я вас очень прошу!

— Но я должен хотя бы навести справки…

— Да вы что, не понимаете меня что ли, черт побери? — взорвался Николас. — Она только что сказала мне, что не хочет вас видеть! Понятно вам или нет? В конце концов, кто кому платит деньги?

— Понятно, — обиженно проскрипел детектив и отключился.

Николас положил трубку, ещё с минуту постоял, о чём-то размышляя, затем решительно выдернул телефонный шнур из розетки.

19 августа. Ночью

Сыщик приехал ближе к полуночи, сославшись на то, что задержался у своего друга полицейского. В клинике он не был, причём, заявил об этом настолько убедительно, что Николас успокоился. Проверив ещё раз аппаратуру, они удалились в кабинет, где просидели до самого утра.

Дженни в ту ночь так и не появилась.

19 августа. Глубокой ночью

Я проснулась потому, что мне снова приснился Ник. Во сне он выглядел гораздо моложе, морщинки вокруг глаз разгладились, в волосах исчезла седина. Он приветливо улыбался и махал мне рукой, словно подзывал к себе. Я вновь подошла к тёмному, запотевшему стеклу и долго смотрела, что снаружи делает ночь.