Искушение любовью - Эйлин Драйер Страница 67

– И Чаффи был настолько добр, чтобы позволить тебе пользоваться им, не так ли?

Мейрид упрямо наклонила голову, явно догадываясь, куда сестра поворачивает разговор.

– Это разные вещи,  – почти прошептала она каким-то жалобным голоском. – Ты просто не знаешь.

– Ну так расскажи мне, сладенькая,  – тихо предложила Фиона.

– Я не могу,  – мгновенно ответила Мейрид, даже не посмотрев в ее сторону.

– Можешь,  – начал было Чаффи, но Фиона взглядом остановила его и спросила, взяв дрожащую руку сестры в свою:

– Ты можешь рассказать это только мне, наедине?

Мейрид отрицательно покачала головой. Глаза ее были плотно закрыты.

– Может, тебе лучше рассказать Чаффи?

Вновь отрицательный жест. Фиона была удивлена. То, что происходило, не было похоже на обычные капризы девушки. За этим стояло что-то еще, чего Фиона не могла понять. Она подумала, что и ранее иногда случалось что-то, чего она не могла понять, а потом просто забывала.

– Сладенькая моя,  – начала она вновь, встав со стула и опускаясь на колени возле сестры,  – Чаффи и Алекс считают, что эти шифровки жизненно важны. По мнению Чаффи, с их помощью он сможет разгадать код, и это спасет жизнь людям. Неужели ты думаешь, что мы не должны ему в этом помочь?

Мейрид, не открывая глаз, кивнула. Из-под ее сжатых век сочились слезы. Фиона взяла ее за вторую руку и тихо поинтересовалась:

– У тебя остались какие-то из этих головоломок?

– Все,  – прошептала Мейрид.

Ответ еще больше обескуражил Фиону. Опасения, что Мейрид потеряла шифровки, рассеялись, но почему она не хотела их отдавать, было абсолютно непонятно.

– Мей, ты знаешь, что мы должны поделиться головоломками с Чаффи,  – произнесла она твердо.

Сестра не шевельнулась. Не кивнула. Не покачала головой. Бой часов напомнил Фионе, что она уже более часа увещевает сестру. Она ощущала все большее смущение. Все молча ждали. Тишина была такой напряженной, что, казалось, даже воздух накалился от эмоций. Фиона, не двигаясь, стояла на коленях возле сестры. Та сидела с закрытыми глазами. Чаффи замер неподалеку. Принесли чай, но никто к нему даже не притронулся.

Наконец Фиона решилась, с силой сжимая руку сестры:

– Осталось единственное, что я могу сделать. Чаффи, я знаю, что вы с Мей договорились вместе наблюдать в телескоп за звездами, но пока она не подчинится здравому смыслу, я запрещаю вам этим заниматься!

Глаза Мей распахнулись, Чаффи попытался протестовать, но Фиона жестом остановила его. Лицо сестры исказилось от боли, однако Фиона никак на это не среагировала и даже не поднялась с колен. Тогда Мей, резко оттолкнув ее руки, выскочила из комнаты.

Почти сразу Фиона почувствовала прикосновение Алекса и услышала его голос:

– У тебя не было выбора.

Но она понимала, что выбор был, поэтому сразу поднялась на ноги и шагнула навстречу сестре, когда та вернулась. Мейрид прошла вперед какой-то механической походкой, с безукоризненно прямой спиной и сверкающими глазами. В руках у нее была маленькая подушечка. Фиона едва сдержалась, чтобы не обругать сестру: показывать реликвии сейчас явно не время.

Но из глаз Мейрид вдруг брызнули слезы, она подошла к Чаффи и молча протянула ему подушечку.

Фиона на мгновение замерла от удивления с открытым ртом, потом раздраженно воскликнула:

– Что ты делаешь?

Но Мей, казалось, не слышала и не сводила взгляда с вышитого чертополоха. Быстрее других все понял Чаффи. Лукаво посмотрев на Мейрид, он взял со стола нож, и Мейрид вскрикнула. Фиона вырвала подушечку из его рук и выпалила, качая головой:

– Нет! Пожалуйста, осторожней! – Она нервно рассмеялась, осознавая, как странно выгладит ее реакция со стороны. – Ее вышивала наша матушка. Это единственное, что у нас от нее осталось. – Сжав подушечку покрепче, она повернулась к сестре. – Ты спрятала записки здесь, Мей? Зачем?

Мейрид подняла заполненные слезами глаза. Она выглядела такой несчастной, такой хрупкой, что у Фионы сжалось сердце. Такой надломленной она не видела сестру со дня смерти матери.

– Мне жаль… Прости меня, Фи!

Фиона ощутила острое желание взять руки сестры в свои, однако сделать это она могла, только передав подушечку Чаффи.

– О чем ты так сожалеешь, моя сладкая? За что просишь прощения?

Мейрид зарыдала, уже не сдерживаясь.

– Потому что я предала тебя, Фи. Я не должна была… Я знала это. Знала. Но это все, что у меня есть в память о нем. Все… Он так ужасно относился к тебе. Я слышала это от него раз за разом. Он ненавидел тебя. Он хотел сделать тебе больно. Но, Фи… он мой дедушка. И это единственное, что у меня от него есть.

Все стало ясно – Мей спрятала то, что напоминало ей о деде, в талисман, оставшийся от мамы. Она объединила все имеющиеся у нее семейные реликвии, чтобы хранить их и всегда иметь рядом, и обвиняла себя за это. У Фионы сжалось сердце. То, что сестра так переживала из-за вполне естественного поступка, обескураживало и заставляло задуматься о своем собственном поведении. Как могло получиться, что, тайно храня память о деде, Мей считала, что предает сестру? Как Фиона могла допустить, чтобы сестра несла в душе такую тяжесть?

Думая об этом, Фиона решила, что худшее в их отношениях с сестрой, как бы там ни было, теперь позади, однако оказалось, что это не так. Когда она наконец протянула к ней руки, та отвернулась, подошла к Чаффи и протянула свои руки к нему.