Когда забудешь, позвони - Татьяна Лунина Страница 67

Предложение шарахнуло обухом по голове. Информация, выданная Фроловым, явилась воистину новогодним сюрпризом. Радоваться ему или огорчаться, Борис понятия не имел. Как и не знал ответа. Он сомневался, что Баркудин пойдет на убийство, но не верить директору не мог. С уважением относился к делу, которым занимался, но не считал его своим призванием. Он — ученый, и только в этом — смысл. Какие бы выкрутасы ни выделывала судьба, рано или поздно ей надоест выписывать кривые, и она выйдет на прямую. Сказать сейчас «да» — значит отказаться от надежды дождаться этой прямой, ответить «нет» — оттолкнуть другого, кто верит и надеется на твою помощь.

— Боря, сынок, извини, что давлю на тебя, — тихо продолжил зеркальный тезка. — Понимаю, ты — ученый, твое дело мозгами ворочать, а не чужой дом спасать. Но, прости, некому больше довериться. Хороший народ вокруг, только до денег охоч, кое-кто может и не устоять. А тебе верю как себе самому. — Фролов замолчал, спокойно ожидая ответ, и только зрачки да бледность выдавали его напряжение.

И на «нет» не повернулся язык.

— Хорошо, Андрей Борисович, я постараюсь.

— Спасибо! — с облегчением выдохнул тот и разлил по рюмкам «Столичную». — Давай выпьем за жизнь, Боря! Чтоб перед ней не пасовать, не заискивать и быть с Божьим даром честным.

Выпили, закусили. Борис хотел предложить включить телевизор, но передумал. Казалось, хозяин не выговорился и что-то держит еще на уме.

— А теперь другая сторона задачи, которую необходимо решить. — Он придвинул к Борису белый конверт. — Здесь, Боря, кроме завещания ключ есть. Обычный, металлический, от моего деревенского дома, о котором не знает ни одна живая душа. В этом доме — погреб, а в погребе — кирпич за кадушкой. От левого угла — десятый по счету, во втором от пола ряду. Вынешь его — вытащишь и остальные три. Все, что найдешь — твое. Но сейчас, дорогой профессор, не прошу — требую. Ты должен обещать, что за этот кирпич отдашь людям свой «Луч». Чтобы спасать другие жизни, как спасаешь мою. А от себя — поклон тебе и спасибо. Потому как чувствую себя распрекрасно. А академик твой доложил сегодня, что анализы у меня нормальные, и помру я от старости. Так что если я в этой гниде ошибся, поживу с твоей легкой руки еще годков десять, потопчу землю.

Не ошибся. Через три дня Фролова сбила на перекрестке «Газель». Насмерть. Водитель мчался на красный свет и, ударив пешехода, не остановился. Улочка тихая, народу и транспорта мало. Немногочисленные свидетели давали противоречивые показания, путали цифры номерного знака, не могли вспомнить серию. Кто-то сказал, что водила был толстый и красномордый, со светлой бородой. Или усами. На большой скорости трудно различить такие детали. А машина мчалась как бешеная, видно, шоферюга здорово нализался. По всему выходило, что милиция особо ломать голову над этим не станет, и скорее всего дело закроют за отсутствием состава преступления.

А через три дня после похорон позвонила Алла.

— Привет! Слушай, погиб некий Фролов, кажется, Андрей Борисович. Это — тот?

— Да. — Борис звонку не удивился.

Трубка замолчала. Надолго. Он уже собрался выключить мобильный, как твердый голос неожиданно заявил:

— Надо встретиться. Я подъеду к тебе. В семь.

И все. Без комментарий. Его бывшая жена действительно стала деловой. Но не настолько, чтобы слово подтверждалось делом.

Общее собрание акционеров ЗАО «Стежка» вышло коротким. Борис доложил о завещании, а главное — о воле основного держателя акций видеть зама на своем месте.

— Таким образом, я и хотел обсудить с вами сложившуюся ситуацию, — закончил он свое сообщение.

— А что тут обсуждать? — солидно заметил Федор Иваныч, крутивший баранку при царе Горохе, а точнее, когда предприятие было государственной автобазой. — По уставу вы можете назначить себя главным и без нашего на то согласия. При контрольном пакете да учитывая волю покойного Борисыча, зачем вам мнение пешек?

«Пешек» Борис проигнорировал. Пожилой водитель — человек честный, прямой, хотя слов никогда не выбирает. Обижаться на него смешно и глупо.

— Конечно, — спокойно ответил Глебов, — но в нашем деле без доверия и поддержки не обойтись.

И это должно быть взаимным. Иначе вместо газа будет тормоз.

Шутка сняла некоторое напряжение, народ одобрительно загудел, и минут через двадцать все разошлись, довольные друг другом. А что долго обсуждать? Фролова уважали, знали: кого попало не приведет и на свое место не посадит. Да и зама его за год распознали быстро: видно, что на подлянку мужик не способен. По дороге домой новый директор заехал в магазин за продуктами и кормом для Черныша. В восьмом часу уже парковался у подъезда. Сзади кто-то просигналил. Обернувшись, увидел в новенькой, сверкающей иномарке бывшую жену.

— Глебов, нехорошо заставлять себя ждать! — упрекнула она, выходя из машины. — Мы договаривались на семь, а сейчас двадцать две минуты восьмого.

— Договор этот был односторонним. Тебе не кажется?

— Все такой же зануда! — усмехнулась она, подходя к Борису. — Давай помогу! — Не дожидаясь согласия, выхватила из руки пакет и уверенно направилась к подъезду.

— Ой, Аллочка, — из лифта вышла соседка по лестничной площадке, — сто лет тебя не видела! Все такая же красавица! — Маленькие глазки с любопытством обшарили стройную фигуру в дорогом брючном костюме. — Насовсем к нам или в гости? А Боря тут…

— Извините, Евдокия Петровна, мы очень спешим! — Борис втолкнул Аллу в лифт и нажал кнопку; двери равнодушно сдвинулись перед носом обалдевшей толстухи.

— Напрасно не дал мне ответить! — с ухмылкой заметила Алла. — Милая Дусенька задолжала в свое время три яйца и пару морковок. Я бы напомнила.

— Думаю, твой домашний бюджет осилит эту недостачу, — буркнул Глебов, открывая дверь ключом.

На порог выскочил Черныш и радостно завилял хвостом.

— Какая прелесть! — ласково потрепала пса Алла.

— Осторожнее, он не любит чужих! — коротко бросил Борис и прошел в кухню.

По лицу гостьи пробежала тень, но у хозяина на затылке глаз не было, и реакция осталась незамеченной.

— Чем обязан? — спросил он, выкладывая продукты.

— Может, разрешишь присесть?

— Присаживайся, но у меня мало времени, Черныша надо выгулять.

— Я могу с ним погулять.

— Алла, — Борис устало опустился на стул, почесывая пса за ухом, — у меня сейчас не самые легкие дни, не создавай мне лишних проблем.

Луч заходящего солнца упал на красивое лицо и безжалостно высветил тщательно припудренные синяки под глазами, морщинки у носа и усталость, диссонирующую с насмешливым, беспечным тоном. На секунду ему стало жаль эту неприкаянную дуреху, играющую железную леди.

— Борь, можно я подожду здесь, пока вы погуляете? — тихий голос чуть дрогнул. — Мне надо с тобой поговорить.