Встретимся в полночь - Жаклин Нейвин Страница 67

Затем Рафаэль поцеловал ее в плечо, потом перешел ниже, и Джулия затаила дыхание. Голова у нее закружилась от осознания того, что она снова держит его в своих объятиях. Это пьянило, затягивало, как подводное течение страсти, и она охотно скользнула туда. Рафаэль. Она мысленно произносила его имя снова и снова. Оно звучало для нее музыкой.

Она крепче обхватила его, пальцы ее запутались в дикой гриве его каштановых волос, и она прижала его голову к тому месту, куда ей хотелось, чтобы он поцеловал.

Как хорошо! Она растаяла, когда его язык дразняще лизнул ее чувствительную плоть. Он схватил ее зубами, потянул. Пососал. Медленно, потом сильнее.

Она ощутила, как оно растет, – то чувство, которого она так ждала, уплотняясь в ее животе и бедрах, рождая волну, которая накатывала и возрастала. Она почувствовала его руки у себя на ногах. Вверх, вдоль бедер, внутрь. Она открылась ему, позволяя… Почувствовала, как его пальцы ударили. Один раз… и потом еще раз.

– Да.

Джулия услышала свой голос и поняла, что говорит вслух. Ну и ладно. Согнув ноги, она приняла следующий удар в себя. Ее голова запрокинулась. Рафаэль ударил сильнее, и она упала вперед, корчась в долгой, острой спазме. Снова и снова. Его прикосновения между ее бедрами, давление его другой руки, которой он прижимал ее к себе. Его прерывистое дыхание – или это ее дыхание? – и сладостный жар губ на ее губах. Ее тело переживало каждый толчок, пока она не достигла наконец высшей точки.

Рафаэль убрал руку, запрокинул голову и нашел ее рот, пробудив от размягчающей усталости, которая охватила ее после такого невероятного облегчения. Он крепко обхватил ее бедра, собрал юбки вокруг талии, поднял ее и опустил на себя.

Джулия чувствовала его, каждый его дюйм, когда он наполнил ее. Она вскрикнула, выгибаясь, требуя продолжения.

Она забыла. Нет, не забыла. Она просто не разрешала себе думать об этом, о том, как это хорошо. Все ее существо трепетало, когда Рафаэль прижал ее к своим коленям, пронзая ее, внедряясь в нее. Его плоть была большой и горячей, она обдирала нежные внутренности ее бедер и напрягала ее, так что в конце концов все ее тело стало казаться ей живым пламенем.

Его жадные руки обхватили ее ягодицы, показывая ей, как нужно двигаться. Джулия задвигала бедрами, скользя по нему так, как ему хотелось. Ощущение было великолепным. Через мгновение ее тело двигалось само, без участия мысли.

Рафаэль что-то сказал. Вжался лбом в изгиб ее шеи, и она обхватила его. Она опять собиралась кончать. Его запах наполнил ее ноздри, смешиваясь с мускусным запахом секса, кружа голову. Она поднялась, поняв, как доставить наслаждение им обоим, и снова обхватила его своими ножнами. Он застонал, его сильные руки впились ей в плечи. Его бедра дернулись навстречу ей.

– Джулия. – Рафаэль произнес это неразборчиво, но она поняла, что он назвал ее по имени. Он в очередной раз довел ее до высшей точки. И издал звук, похожий на стон.

Джулия скользнула руками по его плечам. Она наслаждалась, ощущая его. Он прикасался к ней. Он ее любил. И она любила его.

Рафаэль расслабился, и она крепко обняла его. Его голова все еще лежала у нее под подбородком, лицо было прижато к ее горлу. Дыхание его было громким, даже когда оно замедлилось.

Когда она отодвинулась, он отвернул лицо. Джулия почувствовала что-то холодное у себя на ключице, какую-то влагу. Потом увидела, что Рафаэль прикрыл глаза рукой, загораживая лицо.

Неужели он плакал?

Протянув к нему руку, Джулия снова привлекла его голову к себе на грудь.

И он не сопротивлялся. Он обхватил ее руками и прижал к себе, повернув так, что они могли лечь на смятую постель.

Сама не зная почему, она поиграла завитком его волос, обмотала его вокруг пальца и прошептала:

– Все хорошо.

Она говорила для него, но ей и самой было важно это слышать.

Джулия поднялась с кровати и поправила на себе одежду. Ее руки все еще дрожали, внутри жужжало. Она чувствовала себя мягкой и мерцающей, как белый пепел после догоревшего огня.

Не глядя на нее, Рафаэль вежливо попросил прислать к нему Томаса. Он как бы отпускал ее, и это было ей неприятно, но Джулия была слишком сбита с толку, чтобы понять, что он собирается делать. Оцепенение мешало ей думать.

Эйфория прошла вместе с медленно тянущимся днем. Джулия поняла, что совершила непростительное, проделав брешь в его бастионе, чего он никак не хотел допускать и не мог принять.

«Во мне нет никаких чувств». Вот чего хотел Рафаэль, на что надеялся – забвение, немота, недосягаемость для бешеных бесконтрольных чувств, которые обуревали его, когда она прижимала его к груди. Как же он теперь возненавидит ее за это!

Но почему? Что такое происходит с ним, почему он считает, что это нужно прятать?

Отчасти это была жалость к себе, но происходящее с Рафаэлем выходило за пределы его теперешней слабости и уходило в прошлое, глубокое, тайное и отравляющее, как инфекция. Эта инфекция уже существовала, когда Джулия встретилась с ним. Как бы это ни называлось, существовало внутри Рафаэля что-то, вызывающее в нем фатальную покорность собственной низости.

Почему? Что с ним сделали эти творцы чудовищ?

Так много вопросов. И никаких ответов. Рафаэль ей в этом не поможет. Он отгородится от нее, оттолкнет, будет с ней бороться, чтобы не подпустить к тому, что ей мучительно хочется знать.

После второго завтрака Джулия встретила в коридоре Томаса. Он нес полную бутылку виски в логово Рафаэля. Молодую женщину охватила ярость, и она преградила ему дорогу. Камердинер остановился.

Джулия посмотрела на бутылку в его руках, потом на Томаса, который ответил ей тревожным взглядом. Ему пришлось бы отдать ей бутылку, если бы она этого потребовала, но тогда он получил бы нагоняй от своего господина.

А Джулии хотелось разбить эту проклятую штуку о крепкий череп мужа.

Негодование нарастало в ней, пока она решала, что же делать. И вдруг ее осенило. Она не посмеет… Нет, посмеет!

«Это ведь ради Рафаэля», – сказала она себе, обдумывая план, который все больше нравился ей. Ах, неужели ее можно назвать злой, если она немного порадуется своей мести? В конце концов, если кто-то и заслуживает взбучки, то это пользующийся дурной славой виконт де Фонвийе.

На другое утро Рафаэль допил кофе и посмотрел на каминные часы. Почти одиннадцать. И он покатился в спальню.

Вошли два лакея. Франклин с озабоченным видом быстро поправил прядь его волос, упавших на лоб.

– Хозяйка приказала отнести вас в фаэтон, милорд. Он не поверил своим ушам.

– Куда отнести?

Второй слуга, Грегори, нервно переминался с ноги на ногу, уставясь в ковер, чтобы не встретиться глазами с хозяином.