Хранительница врат - Мишель Цинк Страница 67

Перейдя через вымощенную булыжником мостовую, я миную старинную железную ограду и облегченно вздыхаю: тропинка ведет к озерцу, расположенному в самом центре парка. По возвращении из Франции я много часов провела в этих тенистых аллеях, которые почему-то напоминают мне о пологих холмах Алтуса.

Бродя по парку, я думаю о Димитрии. Иногда он сопровождает меня, хотя мне отрадно и в одиночестве. Я представляю его бездонные глаза, завитки черных волос на шее, и благодарю судьбу за то, что он вернулся со мной в Лондон, поклявшись быть рядом, покуда с пророчеством не будет покончено — что бы оно нам не принесло. Его общество неизменно утешает и ободряет меня, хоть я и не признаю этого вслух.

Димитрий появился в соборе только к утру следующего дня после того, как я нашла недостающую страницу. Я по-прежнему сидела у стены, хотя священник и предлагал мне подыскать какое-нибудь пристанище на ночь. Я хотела дождаться Димитрия, хотела быть первой, кого увидит он, шагнув через порог.

Вдвоем мы доехали до какого-то приморского городка и сели на корабль в Лондон. В Милторп-Манор я с трудом добралась до спальни и рухнула, забывшись тяжелым сном, что длился почти сутки. Все это время Димитрий нес стражу рядом со мной, сидя в кресле у моей кровати.

С тех пор он проводил со мной все дни. Поселился он в здании Общества под материнским, хоть и излишне внимательным оком Элспет. Димитрий открыто объявил всему свету о своих чувствах, но я еще не обсуждала наши отношения с теми, кто уверен, что сердце мое по-прежнему принадлежит Джеймсу. Я добавляю это к списку всего того, о чем я даже и думать боюсь.

Кроме того, я ловлю себя на мысли, что мне не хочется думать о будущем: слишком много вопросов в прошлом, слишком много всего ждет впереди. Быть может, я становлюсь суеверной, но мне кажется, что глупо искушать судьбу, предполагая, что у меня вообще есть будущее.

Несмотря на то что мне приятно общество Димитрия, иногда мне хочется побыть одной, поразмыслить над всем, что уже случилось, и всем, что еще грядет.

Нет никаких сомнений: нас ждут великие перемены.

Сразу по возвращении из Шартра я получила от Филиппа известие, что он нашел Хелен Кастиллу — третий Ключ. Сейчас он разрабатывает план, как привезти ее в Лондон, а я гадаю, как появление новой девушки скажется на нашем союзе с Соней и Луизой — союзе, что стал так хрупок.

Мысли о Соне все еще бросают тень на мое сердце. Иногда я вспоминаю прежнюю Соню, застенчивую и тихую, мою ближайшую подругу в самые темные дни после смерти Генри и во время моего бегства из Нью-Йорка. В такие минуты я скучаю о ней и мечтаю увидеть ее вновь. Обнять, сесть рядом с ней у огня, рассказать обо всем, что произошло после того ужасного момента, когда, проснувшись, я увидела ее остекленевший, затуманенный безумием взор.

Однако мне трудно справиться с новым, циничным внутренним голосом, который нашептывает: «А вдруг это случится вновь?»

Наверное, надо придумать какой-то способ, постараться свести все воедино, исполнить все многочисленные условия, названные в пророчестве. Ибо уже сейчас, пока Филипп едет в Лондон, Соня, Луиза и Эдмунд возвращаются из Алтуса. Мне немногое известно, и я могу только предположить, что Соня вполне выздоровела. Увы, это не значит, что теперь я не сомневаюсь в ее верности.

Как ни странно, больше всего я доверяю Димитрию.

По возвращении в Лондон я записала слова, начертанные на недостающей странице, и Димитрий с тетей Вирджинией прочли их в мягком мерцании лампы в библиотеке Милторп-Манор. Как только они уверились, что не позабудут ни единого слова, мы сожгли листок.

С тех пор мы провели много часов, стараясь расшифровать загадочные слова последней страницы. Ответы приходят редко — и в результате огромных трудов, но одну часть я наконец поняла.

«Зверь, изгнанный лишь через орден Сестер у двери Хранительницы».

Я неоднократно шептала эти слова в тишине своей спальни, зная, что они содержат ключи к тому, что знать мне не хочется, хотя знать это я должна. Я вспоминала появление Элис в Шартрском соборе, глаза сестры, горящие темным неукротимым огнем, ее загадочное предупреждение: «Вдобавок, тебе понадобится кое-что еще, чего у тебя никогда и ни за что не будет».

И мой глупый, глупый вопрос: «И что же это такое, Элис?»

«Я», — звучит высокомерный ответ.

Озарение приходит во мраке ночи — и приносит с собой такой ужас, что я подскакиваю на кровати и сажусь, шепча слова последней страницы и наконец понимая, о чем они.

Для окончания пророчества требуемся мы обе — Элис и я.

Хранительница и Врата.

Я даже не смею гадать, как именно все произойдет, как именно мы с Элис сможем действовать воедино, если находимся на разных сторонах распри. Вместе с Димитрием я развиваю и совершенствую свои дарования, оттачиваю навыки Заклинательницы — хоть и не для столь темных целей, как моя сестра. Продолжаю упражняться с луком и готовлюсь к новому путешествию, стараясь расшифровать слова последней страницы с помощью Димитрия и тети Вирджинии.

Однако больше всего я стараюсь закрыть мой разум — и сердце — пред сестрой. Пытаюсь не думать о ней, не вспоминать такой, какой увидела в тот последний раз в Шартрском соборе. Пытаюсь не видеть ее свирепого взгляда, сияющего лихорадочной жаждой падших душ.

Да, я не знаю, что принесет нам будущее, но одно знаю наверняка: Элис права.

Как только пророчеству придет конец, одна из нас умрет.