Сад каменных цветов - Дебора Смит Страница 67

– И почему же вы остались?

– Это и мой город тоже. Здесь мои родные, мои корни. – Леон широким жестом обвел горы. – Здесь я многому научился, и, между прочим, Эли сыграл в этом не последнюю роль. Я с детства привык уважать его. Он наш человек. Резчик по камню. Белый, как лилия, но все-таки свой.

– Я не сомневаюсь: он бы гордился, если бы услышал ваши слова.

– Значит, вы понимаете. Я лучше брошу работу, но Эли не предам. Если он считает, что может доказать невиновность своего отца, перерыв всю землю за вашим поместьем, я буду ему помогать. Всегда говорили, что Джаспер Уэйд пострадал зря. Люди считали, что ваша бабушка искала кого-то, чтобы свалить на него вину, а он просто подвернулся под руку. Не скажу, что я в это верю, но так люди говорят. У Эли есть друзья, о которых он даже и не знает. Старики, которые были тогда резчиками по камню, каменотесами, которые уважали его отца.

– Я хочу, чтобы вы во всем помогали Эли. – Леон Форрест с удивлением посмотрел на меня, и я кивнула в подтверждение своих слов. – И скажите об этом всем. Пригласите его на каменоломню, пусть все видят Эли рядом с вами. Я хочу, чтобы люди помогали ему. – Я помолчала. – Потому что сама я не могу ему помочь.

– Но вы успокоите вашу бабушку?

Я кивнула. Леон помолчал, обдумывая мои слова.

– Тогда я согласен. Но я должен рассказать вам, что происходит в городе. Эли только что приобрел пять «домов Эсты» на общую сумму около двух миллионов долларов. Его банк пришлет деньги наличными.

Я в недоумении уставилась на Леона и тут же услышала совершенно невероятное объяснение:

– Томми Ракелоу выкинул его мать и сестру из своей гостиницы. Я уверен, что ваша бабушка приложила к этому руку. Поэтому завтра же Эли перевезет свою семью в один из лучших «домов Эсты». Он сказал, что остальные сдаст каменотесам и не будет брать арендную плату. На каменоломне только об этом и говорят. Мужики как с ума посходили. Эли, так сказать, застолбил свой участок и ясно дал понять, что никто не смеет трогать ни его семью, ни его самого. Он приехал, чтобы найти правду, и Сван его не остановит.

Я молчала, меня душил гнев. Я ненавидела Сван за избранную ею тактику. Лучше бы бабушке не провоцировать меня! Леон покачал головой, словно не веря собственным словам.

– Прошлым вечером Эли сказал мне, кто он такой, и попросил никому об этом не говорить. Я согласился. Я не думаю, что он мошенник или лжец. Мы не виделись двадцать пять лет, а он по-прежнему верит мне. Так что и я ему поверю. Надеюсь, и вы ему тоже поверите.

– Я намерена создать для него условия наибольшего благоприятствования. Он это заслужил.

– То есть вы откроете для него все двери, но с ним не пойдете – так, что ли?

– Совершенно верно.

Я видела, что уважение, которое испытывал ко мне Леон, начинает таять.

– Что ж, думаю, это достаточно честно. Вы же Хардигри, – мрачно сказал он, и мне показалось, будто меня ошпарили кипятком. – Эли просил передать, что хочет встретиться с вами в Саду каменных цветов на закате. Если вы хотите быть с ним честной, вы пойдете туда и выслушаете все, что он вам скажет.

Он кивнул мне на прощание и ушел. У меня заныло сердце. Так вот ради чего приходил Леон!

Я вылезла на бортик бассейна и сидела там, устремив взгляд на темный лес. Эли. Его имя звучало во мне, словно песня. Таинственный незнакомец, любовник, богач, щедрый даритель, искатель правды, жертва коварного замысла Сван.

И он будет стоять над костями Клары!

* * *

Эли сидел на корточках среди шиповника и сорняков, которыми зарос дворик перед Каменным коттеджем. Вокруг маленького мраморного дома выросли высокие молодые клены, мускатный виноград и жимолость взбирались вверх по стенам, укрывали шиферную крышу. Местами между ними проглядывали то розовый мрамор стен, то изъеденные непогодой доски, которыми были забиты окна и двери.

Эли протянул руку, разгреб листья, накопившиеся на земле за двадцать пять лет, и погрузил пальцы в землю. Именно здесь умер Па. Вот в этом самом месте. Эту землю пропитала его кровь… Эли смотрел на мелкие, коричневые гранулы на ладони, пропускал их сквозь пальцы, а потом поднес к лицу и понюхал.

– Господи, приведи нас к истине, даже если от нее нам будет больно, – прошептал он, опустив голову.

Внезапно мурашки побежали у него по коже, и Эли мгновенно выпрямился. Повинуясь одному лишь инстинкту, он повернул голову и посмотрел на холм за домом. В это время дня там залегли глубокие тени, и лишь редкие солнечные лучи пробивались сквозь ветки могучих елей и лиственных деревьев. На вершине холма стояла Дарл и смотрела на него. Налетевший ветерок играл с ее темными длинными волосами, надул белую блузку, которую она заправила в длинную юбку Цвета листвы. Казалось, она стояла там всю свою Жизнь в ожидании чуда, пойманная в ловушку жестоким миром Сван Хардигри. Дарл медленно подняла руку, словно готовясь дать клятву, потом развернулась и скрылась из глаз. Эли знал, что она спустилась по другому склону холма, направляясь по заросшей тропинке в Сад каменных цветов. Он пошел за ней следом.

* * *

Кошмары, в которых мне снилась Клара, никогда не были сверхфантастическими или символическими. Каждый раз это был простой коротенький фильм ужасов, который я вынуждена была смотреть снова и снова. Клара разрывала ногтями свою могилу и выбиралась оттуда. Она выпрямлялась во весь рост, во все стороны с ее истлевшей кожи летели комья земли, листья, извивающиеся черви. Ввалившиеся глаза пылали яростным синим светом. Семейное украшение Хардигри запуталось в лохмотьях, которые остались от ее модной одежды. Она обнимала одной рукой покрытое мхом основание гигантской мраморной вазы, затем поднимала взгляд на искусно вырезанные мраморные цветы, ниспадавшие из ее широкого горла, и шептала: «Эти камни когда-нибудь расскажут правду обо мне!»

У меня пересохло горло, во рту появилась горечь, ноги стали ватными. Я стояла на склоне холма, сложив на груди руки, а у моих ног лежал полный призраков Сад каменных цветов – запущенный, заросший сорняками, с позеленевшими мраморными скамьями. Я слышала за спиной шаги Эли, но не могла оторвать взгляда от засыпанного осенними листьями участка земли у подножия мраморной вазы. Я была взрослой женщиной, разумной и образованной, но никакая сила не могла меня заставить повернуться к Кларе спиной.

Эли Уэйд – настоящий мужчина, широкоплечий, высокий, мускулистый, с большими темными глазами, от взгляда которых у меня начинало быстрее биться сердце, – спускался ко мне с холма. У него было лицо закаленного в жизненной схватке человека, глаза оставались такими же красивыми, но смотрели они сурово. Ему больше не требовалось притворяться. Он занял место своего собственного призрака – того мальчика, которого я так любила. Соло слился с его обликом, и теперь Эли стал для меня цельной личностью, реальной. Он вернулся. Радость, боль, разочарование – все эти чувства, нахлынув разом, едва не задушили меня.