Люблю тебя врагам назло - Татьяна Никандрова Страница 67

Алиса

На следующей неделе Яр наконец пришел в школу. Мы встретились в коридоре, и он за руку потащил меня в укромный уголок рядом с подсобкой, где хранились швабры и прочий хозяйственный инвентарь.

Едва его губы коснулись моих, я поняла, что между нами все по-прежнему. Ярослав сжимал меня в объятьях так, будто мы не виделись год.

— Я скучал, скучал, скучал по тебе, — выдыхал он мне в ухо.

Я прижималась к Калашникову, осознавая, что он мой человек. Близкий, родной, любимый. Он был нежнее весеннего ветра и нужнее воздуха.

— Яр, ты меня напугал, — призналась я, ласкаясь о его кожу. — Я думала, ты больше не хочешь общаться.

— Алиса, такого никогда не будет, — зацепив мой подбородок и скользя по лицу внимательным взглядом, проговорил он. — Скорее океаны иссохнут, чем я перехочу с тобой общаться. Я люблю тебя. И это навсегда, поняла?

Его тон был таким нетерпящим возражений, что мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть и расплыться в глупой счастливой улыбке.

К сожалению, после свадьбы Беллы мамин контроль не ослаб, и мы с Яром выкручивались, как могли. Пересадили Павлика к Наташе, а сами сели вместе.

Я недоумевала, почему мы не решались на это раньше, ведь Калашников здорово разбирался в математике, и в этом были свои бонусы. Например, во время самостоятельной работы по геометрии помимо своего варианта он успел решить еще и мой. Так я получила первую халявную петярку.

Несколько раз, когда его друг Сева уходил на работу в ночную смену, я сбегала из дома и приезжала к нему в интернат. Все это время мы проводили в кровати: занимались любовью, а потом разговаривали обо всем на свете до зари.

Ярославу катастрофически не хватало сна, ведь когда я не приезжала к нему ночью, он шел работать. Но парень не жаловался и говорил, что отсыпается днем после школы.

Так прошло несколько недель. Близился конец учебы, и я тешила себя мыслью о том, что скоро мы с Яром оба поступим в Москву, где моя мама меня не достанет. И между нами все будет так же хорошо, даже лучше.

Я никак не могла предположить, что в один момент все может оборваться. Резко и болезненно. Я не думала, что наш мир может рассыпаться на части, которые будет невозможно склеить. Не знала, что буду рвать на себе волосы в тщетных попытках спасти то, что когда-то было моей реальностью. Жизнь совсем не банка с оливками. Она может бить тебя в лицо с колена и при этом смеяться. Громко и беспощадно.

Тот день я запомнила на всю жизнь. Ведь именно он стал началом конца.

До окончания учебного года оставалась лишь пара дней. Посредине третьего урока Яра вызвали к директору по громкой связи. Срочно.

Я непонимающе уставилась на него, но он лишь пожал плечами и, одарив меня успокаивающей улыбкой, покинул кабинет. Я постаралась сосредоточиться на занятиях, но когда на перемене Яр так и не появился в классе, я запаниковала.

Спустилась на первый этаж к кабинету директора и стала ждать. Прозвенел звонок на следующий урок, но я не собиралась уходить. У меня было дурное предчувствие, и, к сожалению, интуиция меня не подвела.

Спустя десять минут дверь кабинета наконец распахнулась, и из него вышел Ярослав в сопровождении двух полицейских. Они направились к выходу, а он шел следом за ними. Его лицо было каменным, никаких эмоций, глаза в пол.

— Яр, что происходит? — я вскочила со скамейки, и мой голос прозвучал пискляво.

Он повернулся ко мне, и когда наши взгляды встретились, мое сердце упало. Мне не нужно было слов. Я прочитала все в его глазах: у него проблемы. Серьезные проблемы.

— Куда? Куда тебя ведут? — я подбежала к нему.

— Алиса, поговорим потом. Не переживай, ладно? Я позвоню, — его голос звучал уверенно, но меня это не успокоило.

— Не понимаю, что все это значит? Объясните мне! Пожалуйста! — я начала в панике заламывать руки.

— Задержание подозреваемого с целью доставления его в органы дознания, — сухо ответил мне один из полицейских, бросив на меня косой взгляд.

Я продолжала семенить рядом с Ярославом, задавая вопросы и не получая на них вразумительных ответов, вплоть до полицейской машины, в которую, судя по всему, Калашников собирался сесть.