Увидеть звезды - Линда Гиллард Страница 67

Луиза

Не поймите меня превратно. Я люблю свою сестру больше всех на свете. Я ее обожаю и искренне уважаю, я даже перед ней преклоняюсь, но иногда — крайне редко — мне хочется ее побить. И сейчас мне очень этого хотелось.

— Что-что ты ему сказала?

— Я сказала… что лучше нам не встречаться. Вернувшись от парикмахера, Луиза увидела, что Марианна, страшно бледная, лежит на кровати, стоявшая рядом корзина для мусора была полна смятых бумажных платков, один валялся на полу, видимо случайно оброненный. Преодолев оторопь, Луиза продолжила расспросы, пытаясь говорить спокойно:

— Прости, но я не понимаю. Почему ты это ему сказала?

— Потому что не желаю, чтобы он узнал про ребенка. При последней нашей встрече мы договорились, что предоставляем друг другу полную свободу. В частности, в личной жизни.

— У него кто-то появился?

— Не знаю, я не спрашивала. Меня это не касается.

— Ох, что ты несешь, Марианна? Человек чудом остался жив и, как только выпутался из этого кошмара, сразу стал звонить именно тебе, волновался. По-моему, тут все ясно. Более чем ясно, как он к тебе относится.

— И что? От этого я перестану быть беременной? Пузо уже никуда не спрячешь, а в пузе — его сын. Если бы я по-прежнему готова была отдать малыша, может, даже и рискнула бы встретиться. Но теперь — ни за что. Я специально до сих пор ничего ему не говорила, не хочу вешать на него обузу. Он начнет угрызаться, решит, что теперь несет за ребенка ответственность, и моральную, и материальную, что он обязан его любить.

— Но, возможно, он будет только рад?

— Будет — не будет… нечего гадать, — ледяным тоном заявила Марианна, — я не собираюсь являться к нему на свидание в подобном виде, как соблазненная девственница из викторианской мелодрамы. Это же наконец смешно, такой старой тетке разгуливать с пузом, некоторые в этом возрасте уже играют с внуками. — Она нащупала на столике упаковку с платками, вытащила один, высморкалась. — Ты пойми, Лу. Я не хочу, чтобы меня пожалели. Я не готова смириться с тем, что он будет со мной исключительно из благородных побуждений, иначе как же я, убогая, со всем этим справлюсь. Но мы с тобой уже решили, что одолеем все сложности. Обязательно одолеем. И хватит уже, давай поговорим о чем-нибудь еще.

— Погоди, если ты сказала ему, что…

Марианна вдруг резко села и поднесла к лицу стиснутые кулачки, потом яростно ударила ими по матрасу.

— Это моя жизнь, мое тело, мой ребенок! А он, да, этот проклятый тип — мой любовник! И не надо мне говорить, что я должна была сделать! — У нее перехватило голос, губы страдальчески искривились. — Сама знаю, что должна была! Но сделать это надо было давным-давно! А теперь уже слишком поздно!

Луиза обняла ее одной рукой:

— Прости меня, солнышко. Я просто пытаюсь тебе помочь, правда.

Марианна склонила голову ей на плечо:

— Я знаю, Лу. И ты меня прости. Был момент — еще до того, как я решила оставить ребенка, — когда можно было ему сказать. Я и хотела это сделать. И еще хотела узнать, как он отреагирует. На то, что ему предстоит сделаться отцом. Как эта новость повлияет на его отношение ко мне. Но практически в ту же секунду он сообщил, что собирается на целых три месяца отбыть на другой конец света. И сказал мне — сам, — что мы можем остаться, так сказать, вольными друзьями. После такого предложения я уже не могла сказать ему про ребенка. И сейчас тоже не могу.

— Но почему? — осторожно спросила Луиза. — Разве может случиться что-то хуже того, что случилось?

— Представь, может. Он поймет, что я хочу, чтобы он со мной остался… и точно тогда от меня уйдет.

— По логике, не должен.

— Уйдет-уйдет! Ему сорок два года. Он никогда не был женат и, насколько мне известно, даже помолвлен никогда не был. У него были романы, случайные, и это его вполне устраивало. С работой у него, похоже, скоро начнутся проблемы, денег у него немного, нет даже нормального жилья. Он вечный бродяга, холостяцкая натура. Красивый. Добрый. Умный. И одиночка, неисправимый.