Покоренная любовью - Сюзанна Энок Страница 67

– Я никогда не думал об этом, – задумчиво произнес он. – Возможно, я хотел бы стать профессором литературы.

Мэдди подняла одну бровь.

– Правда?

– Да, а что такого?

– Продолжайте, вы удивляете меня.

– А вы постоянно поражаете меня, – прошептал он, еще раз целуя ее. – И конечно, я женился бы на вас.

Мэдди стремительно освободилась из его объятий.

– Нет, вы не женились бы, потому что мы никогда бы не встретились.

Он удержал ее за руку.

– Учитывая, как странно мы встретились, как вы можете – утверждать, что этого не произошло бы в другой жизни?

В кухне раздался звон колокольчика – значит, кто-то дернул за шнурок в одной из комнат наверху.

Она издала проклятие и помчалась мимо него вверх по ступеням, когда Джон вышел из кухни.

– Милорд, вам что-то нужно? – спросил он, пораженный тем, что маркиз торчит внизу у лестницы.

Куин моргнул.

– Что? Я просто прогуливаюсь. Не обращайте на меня внимания, – пробормотал он и повернулся, чтобы последовать вслед за Мэдди. Затем он вспомнил о цыпленке.

Лорд и леди Халверстон прибыли ровно в два. Их сопровождали две молодые девушки.

– Думаю, вы не будете возражать, милорд, – извинился виконт, указывая на юных леди. – Они настояли на том, чтобы мы взяли их повидаться с сестрой.

Куин кивнул. Дерзкая девчонка не говорила о том, что у нее есть сестры, однако он немедленно увидел сходство в их рыжеватых волосах и высоких скулах.

– Конечно. Мисс Уиллитс в гостиной с герцогиней.

Семейство Уиллитсов заторопилось наверх за Биксом, а Франклин занял место дворецкого у входной двери.

– Франклин, – отстав, сказал Куин, – с тобой все в порядке?

– О да, милорд! Ничего страшного. Это моя вина – я был неуклюж. – Он поклонился. – Извините меня, милорд.

– Никаких извинений. Ты сильно обжегся?

Слуга покраснел.

– Со мной все в порядке, милорд.

Не желая больше смущать беднягу, Куин повернулся к лестнице.

– Ну и отлично.

Человек даже не признался, что ему было больно, хотя он – или кто-то еще из слуг – обратился за помощью к Мэдди. Куин остановился на площадке лестницы, а из-за двери гостиной доносились смех и хихиканье. Год назад ему бы и в голову не пришло спросить о состоянии слуги. Он просто принял бы вспышку возмущения со стороны Элоизы как само собой разумеющееся. Это была не первая ее вспышка гнева и, в чем он был уверен, не последняя.

Он остановился в дверях. Какофония соревнующихся друг с другом голосов поразила его уши, так как каждый пытался быть услышанным. И, что было ей абсолютно несвойственно, Мэдди была единственной, кто молчал.

Она стояла в дальнем конце комнаты, каждая из сестер держала ее за руку, а она поворачивалась от одной к другой, пока они потчевали ее какой-то историей. Виконтесса стояла, наблюдая за тремя дочерьми затуманенным взором, пока лорд Халверстон щедро благодарил герцогиню за бесконечную любезность к их своенравной дочери.

Мэдди подняла глаза. Когда она увидела его, ее губы тронула улыбка, и впервые тайная страсть промелькнула в ее взгляде. Страсть к нему.

– Милорд, – сказала она, приседая в реверансе.

– Мэдди, представьте меня своей семье, – попросил Куин, входя в комнату и с трудом удерживаясь от того, чтобы не закружить ее в воздухе и не рассмеяться от удовольствия. Несколько риз за последние дни они с Мэдди совершенно случайно становились единой парой.

– Это Полли, – сказала она, поднимая руку младшей девочки, которой на вид, казалось, лет двенадцать-тринадцать и носик которой украшали веснушки. – А это Клэр.

Старшая из девушек вежливо присела перед Куином. Она была довольно хорошенькой, но не так неотразима, как Мэдди, ее глаза были скорее зелеными, чем серыми, а лицо – круглее, чем у старшей сестры. Она выглядела на шестнадцать-семнадцать, и, несомненно, была на грани собственного дебюта в свете.

– Рад познакомиться с вами, – сказал он, улыбаясь и беря ее за руку.

– Нас ждет ленч, – проговорила герцогиня, вынужденная повысить голос, чтобы ее услышали за продолжительными выражениями благодарности со стороны виконта. – Сюда, пожалуйста.

Они проследовали в столовую, где в продолжение всей трапезы не смолкал шум голосов. Куин наблюдал за всем с изумлением, удивляясь тому, что Мэдди сумела стать такой независимой и остроумной среди таких… недалеких и глуповатых родных.

– Мэдди, ты уже упаковала свои вещи? – спросил виконт. Вопрос немедленно привлек внимание Куина.

– Собирать вещи? Ради чего?

В комнате стало тихо, хотя его уши все еще звенели от царившего здесь еще минуту назад шума. Виконт откашлялся.

– Уиллитс-Хаус теперь открыт, милорд. Не пристало незамужней дочери оставаться под чьей-то крышей, какой бы элегантной она ни была.

– Моя мать выступает в качестве дуэньи, – попробовал возразить Куин. – Здесь нет ничего непристойного.

– Нет, конечно, нет, милорд, – поспешно согласился лорд Халверстон. – Но вы же знаете, что могут пойти разговоры.

– Они и так болтают, – вступила в разговор Мэдди.

– Но чем меньше будет разговоров, тем лучше.

Куин взглянул на лорда Халверстона – остатки его доброжелательности улетучились. Она не должна уезжать.

– Вы должны были принять это во внимание пять лет назад.

– Куин! – резко произнесла его мать. – Полагаю, решение должно остаться за Мэдди.

Мэдди оглядела всех сидящих за столом, дольше всего задержав взгляд на Куине и своем отце. Наконец она повернулась к герцогине:

– Ваша светлость, возможно, мне следует возвратиться в Уиллитс-Хаус. Хотя…

– Нет! – выпалил Куин, поднимаясь.

Она сглотнула, отказываясь встретить его свирепый взгляд.

– Хотя я буду очень признательна вам, если смогу продолжать посещать вас – время от времени.

– Конечно, дорогая. Мне это будет очень приятно.

Куину гораздо приятнее было бы другое – например, никогда больше не видеть остальных членов проклятого семейства Уиллитс. Он проглотил сердитое возражение, готовое слететь с его губ, и вместо этого кивнул и бросил салфетку на стул.

– Отлично. Я позову Мэри и велю ей начать укладывать ваши вещи.

Куин вышел в холл и остановился – он дышал тяжело и прерывисто. Он прекрасно знал, что она поступает так из-за того, что он отказался признать, что они не пара. Мэдди пытается взять инициативу в свои руки, но он не собирался сдаваться. По крайней мере, сейчас. Нет, не только сейчас – никогда.