Открой свое сердце - Марина Преображенская Страница 66

Николай Иванович вспоминал лицо жены. Оно всплывало оттуда, из небытия, из глубин памяти и тихо улыбалось ему спокойной молчаливой улыбкой. Но тут же лицо Кристины как бы накладывалось на ее черты, и жена удалялась, затуманивалась, вместо Марии Николаю Ивановичу улыбалась уже другая женщина — одновременно и совершенно неизвестная, и такая близкая.

Потом неожиданно эта женщина начинала смотреть ему в глаза с укоризной. Николаю Ивановичу становилось отчего-то неловко, и вдруг он понимал, что лицо Кристины постепенно превращается в лицо дочери.

Николай Иванович встряхнул головой. «Просто глюки какие-то», — подумал он, открыл глаза и вздрогнул. Прямо на него смотрело совершенно другое лицо. И теперь уже не в воображении. Он даже отпрянул, но увидел в зеркале себя.

Вода с добродушным щебетом струилась в кремовый фаянс раковины, стекло перед глазами чуть запотело, а мыльная пена на лице высохла, начиная понемножку стягивать кожу. Точно сгоняя с себя оцепенение, Николай Иванович несколькими быстрыми движениями смыл с подбородка остатки пены и, не вытираясь, сел в кресло у открытого окна. Ему снова захотелось вернуться туда, во вчерашний вечер, который простирался значительно дальше — в счастливые дни молодости, когда рядом с ним были и любимая жена, и дочка, и сам мир казался таким большим и полным покоя.

Николай Иванович поднялся. «Все, хватит, — приказал он себе, — пора работать!» Он умел отдавать приказы не только своим подчиненным. Подчиненным легко приказывать, а ты попробуй прикажи себе, когда такая мечтательность и лень овладевают каждой клеточкой твоего тела.

Николай Иванович пошел в кухню, сунул в печь замороженный завтрак и стал одеваться. Сегодня, видимо, придется обойтись без зарядки. Может, вечером выбраться на пробежку, что-то давно он не бегал.

Пока завтрак стоял в печи, он подошел к телефону и быстро набрал номер.

— Петр Петрович, ну как вы?

— У-у-у, — протянул Петя сонным голосом. Чувствовалось, что язык его прилип к гортани, и в голове — как на пыльном чердаке в жаркий июльский полдень. — Не знаю, что и сказать.

— Говорить нечего, — ответил Николай Иванович, — так мы вчера дела сделали? Ну, да ничего, вчера отдохнули, сегодня придется наверстывать. Ты как там, фон Зиндерам позвонишь?

— Позвоню, только вот приведу себя малость в чувство. Освежусь и сразу позвоню.

— Назначь встречу в офисе. Я уж и не знаю, сможет ли Кароль вести дело.

— А при чем тут Кароль? — поинтересовался Петя и зевнул.

— Как при чем, он же глава фирмы.

— Глава-то, может, и он, только сдается мне, что все дела ведет Кристина… Ну, как она тебе, ничего кошечка, а? Только вот…

В трубке раздался сочный шлепок. Лариса шмякнула мужа по затылку, и тот по-детски, играючись, захныкал:

— Колюха, жена у меня — деспот! Ты не знаешь, почем нынче жены на рынке? Пора менять, ой! — снова раздался шлепок, и Николай Иванович засмеялся.

— Ну ладно, вы там разбирайтесь по-семейному, часа на все тебе хватит?

— Эка загнул! — возмутился Петр. — Я уж лет десять, как все проблемы с женой за пять минут решаю, а ты — часа. Через тридцать минут позвоню. В офисе, говоришь? Во сколько?

— Ты спроси у Зиндеров, как у них со временем, может, они и подскажут. А если что, то подгадай к одиннадцати, ну к двенадцати максимум.

— Ну давай, — согласился Петр Петрович и повесил трубку.

Николай Иванович снова откинулся в кресле. Он не мог отвязаться от Кристины. Сущая нелепость, что эта женщина вдруг стала так много значить для него. Он ведь совершенно не хочет врываться в ее жизнь или быть ей в тягость. Он не хочет зависеть от нее и постоянно думать об этих родинках. Он хочет оставаться свободным и сильным человеком, каким был до сих пор. Сколько дел переделал, сколько гор макулатуры перелопатил, сколько инстанций обошел, прежде чем встал на ноги! Была бы с ним Машенька, как все было бы просто и ясно. Хотя бы знал, ради кого все это. Для кого — и дом, и обстановка, и машина, и труд. Он всегда обходился своими силами и своим умом. И уже теперь, встречая на своем пути достаточно много красивых, самостоятельных и одиноких женщин, он ни разу не задумывался над тем, что одна из них могла бы жить с ним в его доме.

Он представил себе, как приходит домой, а за этим столом сидит она… Кристина… Боже мой, ну почему Кристина? Ну почему?? Николай Иванович потянул носом, в комнате появился какой-то странный запашок. Он моментально вскочил и выбежал в кухню. Так и есть! Он вынул завтрак и выбросил его в ведро. Придется обойтись одним кофе.

Чашечка кофе стала привычным для него в утреннее время, почти ритуальным мероприятием. Кофе и сигаретка. Ну и ладно, позавтракает в «Русском бистро», перед тем как встретиться с Зиндером.

«Интересно, действительно ли фон Зиндер на вторых ролях в этом семейном дуэте? Но Кристина мало похожа на бизнесвумен. Ладно, там будет видно».

Допив кофе, Николай Иванович поднялся и пошел к выходу. Телефонный звонок заставил его вернуться.

— Седых слушает.

— Коль, ты знаешь, Зиндеры сегодня улетели в Кельн. У них там совещание, и будут только завтра вечером. Так что придется встречу отложить. И еще, вчера, пока мы тут гуляли, звонила твоя дочь. Она звонила сначала тебе, никто не поднимал трубку. Потом позвонила нам. Ну ты же знаешь, мы переключились на автоответчик. Лариса только что его прослушала.

— Ну и? — нетерпеливо прервал его объяснения Николай Иванович.

— В общем, она просила не переживать. Ей придется задержаться у Эрики. Кто такая?

— Подруга, — машинально ответил Николай Иванович, и Петр многозначительно кашлянул: ну-ну.

— Будет она к концу лета. А может, и раньше. Короче, она сказала, что позвонит тебе и все объяснит, понял? Ну, в общем, дело молодое, ты не расстраивайся, — зачем-то стал успокаивать Петр, и Николай Иванович вздохнул.

— Чего уж там! — Им почему-то овладело чувство утраты, словно Маша умерла не четыре года назад, а совсем недавно, и в груди его защемило от обиды и боли. Вот и дочка оставила. Вместо того, чтобы лететь домой, словно птица на крыльях, она решила погостить у Эрики. Не иначе, у нее кто-то есть. А Кристина? Как она могла уехать в Кельн и ни о чем не предупредить?

Конечно, с чего бы это Кристина стала предупреждать его? Замужняя, едва знакомая женщина, но что же она так внезапно ворвалась в его душу и не дает ни секунды покоя? Словно они знакомы уже сто лет и принадлежат друг другу.

— Слушай, — вдруг спросил он Петра, — Зиндеры вдвоем уехали?

— Вдвоем, конечно же. Куда он без Кристины? А задела-таки. — Николай Иванович, стараясь подавить в себе боль и обиду, со вздохом проглотил подковырку друга.

День прошел в обычной суете и телефонных переговорах. Где-то к трем часам пополудни Николай Иванович почувствовал легкое посасывание под ложечкой и вспомнил, что до сих пор не ел ничего, кроме той утренней чашечки кофе. А сколько он выкурил, самому господу Богу известно. Он-то уж точно сбился со счету.