Скандальная леди - Николь Берд Страница 66

– Он смело бросился за посыльным в погоню, – сказал Рэнсом, – но тому удалось ускользнуть. Сейчас Эвери продолжает караулить его в клубе, не теряя надежды, что все-таки поймает мерзавца. Что ж, некоторая польза от этого, по-моему, есть, он сможет стать хорошим лакеем.

Друид рассмеялся, а Корделия укоризненно покачала головой, полагая, что шутки в данном случае неуместны.

Остановив наконец экипаж, все трое отправились в нем на Мэлори-роуд. На их лицах читалось уныние. Утешало Корделию только то, что она сидела в карете рядом со своим возлюбленным.

Почему-то она всегда чувствовала себя защищенной рядом с этим рослым мужчиной с порочным лицом и проницательным взглядом, который каким-то загадочным образом всегда угадывал, о чем она думает и какое у нее настроение. Какая все-таки удача, что он без колебаний тоже нанялся актером в актерскую труппу, чтобы заботиться об их с Офелией благополучии.

Корделия попыталась выразить ему свою признательность за его заботу о ней. Но Рэнсом, как обычно, отказался принять ее благодарность.

– Не надо меня благодарить, – заявил он. – Мне приятно быть вам полезным. Творить добро – долг любого христианина, тем более кузена викария. Навыки, которые я обрел в театре, наверняка помогут мне выиграть в карты уйму денег, когда у меня появится время наведаться в клуб.

– Я в этом не сомневаюсь! – рассмеявшись, сказала Корделия. – Ведь в театре никто даже не заподозрил, что один из актеров – благородный джентльмен. Во всяком случае, в расклеенных по Лондону афишах об этом ничего не говорится. Однако же согласитесь, что это вопиющая несправедливость. Почему никому не интересно, участвует ли в спектакле мужчина аристократического происхождения? Почему ажиотаж поднялся только из-за таинственной благородной девицы в маске? Неужели ни одной зрительнице не любопытно узнать, на что способен актер-джентльмен?

Выпалив все это, она сообразила, что некоторые ее риторические вопросы звучат весьма двусмысленно, и прикрыла рот ладошкой, едва не прыснув со смеху.

– Что касается моего дарования, то я знаю нескольких прекрасных дам, имеющих о нем весьма высокое мнение, – наклонившись к ней, прошептал Рэнсом. – Впрочем, если вам угодно убедиться в этом лично, то я с удовольствием устрою специально для вас небольшое представление.

Корделия покраснела и смущенно пробормотала:

– Но я имела в виду совершенно другое!

– Я понял, что вы имели в виду, – сказал он и незаметно погладил ее ладонью по плечу.

Друид, погруженный в собственные мысли, не обратил на этот фривольный жест никакого внимания. В гувернеры он явно не годился.

Или же, напротив, он мог бы стать идеальным воспитателем.

Рэнсом улыбнулся и заглянул Корделии в глаза.

– Я даже не предполагал, что вас интересует, насколько хорош я в деле, мисс Эпплгейт! – с порочной ухмылкой произнес он. – Но теперь, узнав об этом, я постараюсь не ударить в грязь лицом. Осмелюсь вас заверить в искреннем намерении представить вам свои таланты в наилучшем свете. Вы не будете разочарованы.

Корделия чувствовала, что щеки ее пылают, как багровый закат. Однако она постаралась сохранить приличествующую зрелой леди невозмутимость и сказала:

– А по-моему, вам просто нравится меня мучить!

– Если бы только вы знали, что могло бы доставить мне подлинное удовольствие во время нашего общения, – промурлыкал он и погладил ее ладонью по щеке.

И на этот раз Друид не обратил на его фамильярный жест никакого внимания.

Корделия подскочила на сиденье, томно вздохнула и, не задумываясь над своим поступком, прижалась щекой к его ладони плотнее. Вдохновленный этим, Рэнсом принялся ласкать ей подбородок, губы и шею, с умилением глядя на нее своими изумительными завораживающими глазами.

К величайшему огорчению Корделии, экипаж остановился напротив входа в театр.

Когда они вошли в него, Корделия побежала в артистическую уборную переодеваться к спектаклю. Усевшись наконец на стул напротив настенного зеркала, она поразилась тому, насколько раскраснелось ее лицо. Почему этот мужчина так воздействует на нее? Почему ее сердце трепещет, когда он рядом?

Ну что за дурацкие вопросы? Корделия показала язык своему отражению и стала пудрить нос.

Все места в партере и ложах были заняты. Несомненно, пьеса в значительной степени была обязана своим успехом блестящей игре мадам Татины. Но не на диву были направлены театральные бинокли зрителей в этот вечер. И не ради нее свешивались с поручней рядов на балконе головы любопытных.

Корделия еще раз проверила, хорошо ли затянуты концы резинки ее полумаски, и вышла из-за кулис на сцену.

Если бы она мечтала стать знаменитой актрисой, своей мечты она бы наверняка добилась. Сегодня у нее имелись все основания для ликования: популярность спектакля стремительно росла. По иронии судьбы Корделия продолжала играть в нем вопреки своей воле.

После окончания представления Марли похвально отозвался о ее сегодняшней игре.

– Ты делаешь заметные успехи! – сказал он. – У тебя значительно улучшилась дикция, ты стала острее чувствовать партнера, без задержек произносить свои слова в нужный момент, научилась выдерживать паузу, когда зал взрывается смехом. Ты просто молодец. С тобой приятно работать.

Снова вспомнив о комичности сложившейся ситуации, она сдержанно поблагодарила его за похвалу и пошла в гримерную, где ждала ее Венеция, втайне надеющаяся когда-нибудь получить ее роль. Корделия от чистого сердца желала ей успеха и всячески ей помогала. Она была немало удивлена, обнаружив, что неграмотная Венеция с помощью Офелии начала понемногу овладевать грамотой.

– У меня пока еще плохо получаются заглавные буквы, – посетовала она в разговоре с Корделией. – Но Офелия заверила меня, что со временем у меня все наладится, я научусь читать и грамотно писать. И как только этот болван Неттлс взял меня на работу! Ловко же я его одурачила. Честно говоря, мне даже не верилось, что я стану актрисой.

– Ты просто молодец! – похвалила ее Корделия, почему-то подумав, что Офелии поначалу тоже трудно было представить себя в роли жены викария.

Возвращаться в дом маркиза Корделии не хотелось. Там снова царило веселье, а выслушивать новые сплетни о таинственной леди и танцевать с разными идиотами, несущими несусветный бред, ей было противно. Рэнсом же на этот танцевальный вечер идти не собирался.

Поэтому Корделия отправила с кучером записку для Марианны, в которой извинилась перед маркизой за свое вынужденное отсутствие на балу по причине дополнительной поздней репетиции, неожиданно устроенной по требованию режиссера, и попросила ее все-таки еще раз послать в театр карету, но только двумя часами позже.

Суета и мишурный блеск высшего света претили скромной натуре Корделии, выросшей в провинциальном захолустье, где жизнь текла тихо и спокойно. Вдобавок она договорилась встретиться с Друидом, заслужившим поощрение за то, что он, рискуя жизнью и свободой, вскрыл замок в двери жилых комнат Неттлса, чтобы Рэнсом смог в них проникнуть.