В плену страстей - Ферн Майклз Страница 66

От волнения у Калеба пересохло в горле, слова давались ему с трудом.

– Скажите, миссис Стоунхам, когда вы заметили… состояние Сары?

Лидия вспыхнула.

– Еще в трюме, почти сразу после отплытия. Ее тошнило каждое утро. Конечно, это могло быть связано с морской качкой, но – опять-таки! – женщина разбирается в таких вещах. А еще… у нее… едва заметно округлилась талия, – краска заливала лицо и шею Лидии, и она закрыла глаза. – Прошу простить меня, капитан, за то, что так прямо и откровенно разговариваю с вами. Я понимаю, что леди не должна вести себя подобным образом, но вы должны это знать. Я больше не хочу оставаться с Сарой в одной каюте, она пугает меня.

Калеб испытывал огромное облегчение.

– Дорогая леди, все на этом корабле ваше, только попросите! Вы сейчас несколько раз спасли мне жизнь, сами того не зная. Если не возражаете, можете занять каюту Фаррингтона. Да, вот еще что, миссис Стоунхам… Как по-вашему, зачем Сара это сделала, если, конечно, это она?

Лидия наморщила лоб, слегка постучала согнутым пальцем по голове и сказала:

– Она не в себе, капитан. Я не люблю плохо говорить о своем муже, но он ее брат, и, может быть, это у них от рождения. Вы думаете, то, что я сказала, заслуживает какого-нибудь внимания?

– Даже больше, чем вы предполагали, дорогая леди. Я не хочу, чтобы вы чего-то боялись, и скажу матросам, чтобы присматривали за вами. У вас нет причин тревожиться.

Лидия была очень довольна. Калеб поверил ей! Слава Богу, что она нашла в себе мужество поговорить с ним!

Калеб с легким сердцем наблюдал, как Лидия шествует по палубе. Как это похоже на женщин: одна наводит беспорядок, другая расставляет все по своим местам!

Кивок головы – и Питер уже входит в рубку. Мужчины долго о чем-то разговаривали приглушенными голосами, затем первый помощник отправился выполнять распоряжения капитана.

* * *

Сара вовсе не удивилась, когда за ней пришел Питер. Она последовала за ним к люку и по трапу спустилась в трюм. Ей было все равно. Семья позаботится о ней. Сейчас она слишком устала, чтобы беспокоиться о своей судьбе.

Усевшись рядом с матерью, которая не обращала на нее внимания, Сара наблюдала, как первый помощник о чем-то тихо беседует с Баскомом. Пусть говорят! Она потом объяснит Баскому, что ее вернули только из-за Лидии. Брат разозлится и, возможно, оставит ее в покое. Сейчас Сару не волновали ни Малькольм, ни Калеб, а уж меньше всего – Баском. Но что-то постоянно давило на ее мозг… Рэн! Всегда все сходится на Рэн! Конечно же! Рэн умрет от голода, если не отнести ей что-нибудь поесть, и Малькольм тоже.

– Я позабочусь о ней, – заверил Баском Питера. – Можете передать капитану, что он ошибается насчет моей сестры. Если он считает, что она ведет себя странно, то это из-за лихорадки. Рассудок ее в полном порядке. Она такая же нормальная, как и я.

Заметив скептический взгляд первого помощника, Баском поспешно продолжил:

– Моей сестре даже не знакомо слово «насилие». Не забудьте передать мои слова капитану ван дер Рису. А теперь, с вашего позволения, подошло время молитвы. А так как вы не готовы принять нашу веру, оставьте нас, пожалуйста.

Питеру не нужно было повторять дважды. Через несколько секунд он уже стоял на палубе. Отдышавшись после зловонного трюма, он направился в рулевую рубку передать слова Баскома капитану. Калеб выслушал Питера с непроницаемым лицом. Он кивнул, отпустил помощника и снова устремил взгляд вдаль. Он не знал, что надеялся или ожидал там увидеть. Перед ним расстилалась бесконечная сине-зеленая гладь.

В то время как Калеб созерцал морские просторы, а Сара спала в трюме, Рэн, скорчившись, сидела в углу запертой камеры. «Сколько я уже нахожусь здесь?» – размышляла она. С тех пор, как погас фонарь, девушка потеряла счет времени. Она не могла решить, что же лучше: смотреть при тусклом свете на изуродованное лицо Малькольма Уэзерли или отражать атаки крыс, которые резвились в темноте прямо у ее ног.

«Неужели никто никогда не придет проверить эту проклятую яму, в которой я оказалась узницей? Что наплела Сара о моем местонахождении? К этому времени Калеб уже должен был перевернуть корабль вверх дном, разыскивая меня, – печально думала она. – И куда, черт побери, подевался Фаррингтон? Малькольм сказал, что Орби обычно приносил ему еду поздно ночью, а потом выводил его на прогулку. Куда же запропастился старик?»

После первого жестокого нападения на Рэн Уэзерли оставил ее в покое, заявив, что не станет тратить на нее силы, которых и так осталось мало. Но для того, чтобы быть уверенным, что Рэн не будет кричать и тем самым не выдаст его убежища, Малькольм разорвал свою рубашку, связал девушку и засунул ей в рот кляп.

Импровизированные веревки врезались в руки Рэн, ее тошнило от грязной, пропахшей потом тряпки. Она чувствовала, что близка к отчаянию.