Покоренная викингом - Хизер Грэм Страница 66

Эрик обогнал ее, схватил за руки и потащил с такой скоростью, что она сразу же задохнулась. Грудь ее разрывалась, ноги болели, боль пронизывала ее мышцы. Ветки деревьев и ежевики запутывались в ее волосах и рвали их, но, несмотря на ее судорожное дыхание, Эрик поддерживал прежнюю скорость их бега, с его железными мускулами это было неудивительно.

В конце концов, она споткнулась о корень; ее рука выскользнула из руки мужа, и она растянулась в луже грязи. Он остановился, повернулся и сгоряча у него вырвалось проклятье, он хотел помочь ей, но остановился.

В лесу было тихо. Они немного обогнали Йорга и его людей. Продолжительное молчание Эрика подтвердило правильность этого предположения.

— Ну, дорогая, — хмуро и раздраженно сказал он, — не соизволишь ли ты встать, чтобы мы продолжили наш путь? Или тебе захотелось отдохнуть тут?

Ее страх перед Йоргом улетучился, а родился новый приступ ярости. Она схватила пригоршню грязи и швырнула в Эрика, попав ему прямо в лицо. Она бы рассмеялась, но его взгляд испугал ее.

— Да, я хочу тут отдохнуть! — крикнула она, стараясь дышать ровно, чтобы скрыть свое бешенство. — О! Конечно, я не желаю отдыхать в грязи! Я еле могу двигаться, милорд. И вообще, что ты тут делаешь?

— Что! — Он повернулся, но стоял, не двигаясь, уперев руки в бока и уставившись на нее. — Ты что, хочешь оставаться в объятиях датчан? Тебе стоит только слово сказать.

— О! И ты позволишь мне остаться? Мне кажется, я припоминаю, что было одно место, где мне хотелось бы остаться, но мое желание было сломлено твоей волей.

Он стремительно приблизился и поймал ее, прежде чем она смогла убежать от него по скользкой земле. Он небрежно перекинул ее через плечо и пошел.

— Что ты делаешь? — завопила она.

— Хочу вернуть тебя датчанам, — с угрозой сказал он. — Ты хитрая лиса и сварливая баба, и ты кусаешься, и, говоря по правде, твои волосы сейчас такого же цвета, как навозная куча.

— О! — Она яростно начала барабанить по его спине. — Отпусти меня!

Он отпустил ее, и она соскользнула в грязь. Она нагнулась, чтобы снова поднять пригоршню, но неожиданно он набросился на нее сверху, перепачкавшись в грязи так же, как она. Единственное, что можно было разглядеть на его лице, это его синие глаза. Его пальцы крепко схватили ее запястье, и она увидела блеск его белых зубов, когда он улыбнулся.

— Я пытался спасти тебя, сам не знаю почему.

— Глупец, тебя могли бы убить! — бросила она ему в ответ. — Под твоим командованием было целое войско, а ты пришел к датчанам один, в этих лохмотьях…

— Боже мой, женщина! — горячо воскликнул он. — Неужели ты не можешь понять, что они сделали бы с тобой, если бы поняли, что тебе на выручку идет ирландское войско. Они бы просто убили тебя, прежде чем мы вступили бы с ними в бой!

От этих слов она вся похолодела. Она слышала, какие ходили легенды о зверствах захватчиков. Легенды о людях, распятых на деревьях, прибитых к ним гвоздями, с распоротыми внутренностями. Ее лицо побледнело под слоем грязи, и она задрожала от ужаса. Она чувствовала на себе тяжесть его тела, а он, еще не зная причин ее молчания, продолжал, распаляясь еще сильнее:

— Уж лучше я сам сдеру мясо с твоих ягодиц, выдрав тебя за то, что ты поставила нас обоих в такое положение.

— Я пришла, чтобы предупредить тебя! — выкрикнула она.

— Тебе было велено соблюдать осторожность! А не выставлять себя на всеобщее обозрение по всей стране!

— Бог мой, как ты можешь? Я спасла тебя и жизнь твоих людей от еще одного предательства! Он оттолкнул ее и спросил яростно:

— Разве это было другое предательство? Хочу напомнить тебе, любовь моя, что я до сих пор помню стрелу, так метко посланную тобой в цель.

— Но…

— Да-да, к тому же ты замечательная актриса, Рианон. Я припоминаю вечер, когда твое представление чуть было не толкнуло сотни людей на новое кровопролитие. Это был вечер нашей свадьбы, если ты помнишь. Может, это ты послала предупреждение датчанам, а потом прибежала, чтобы «предупредить» нас и прикинулась невинной?

Ярость захлестнула ее, она чуть не задохнулась. Ее негодование было столь сильно, что она ухитрилась сбросить его с себя. Он соскользнул в грязь, когда она поднялась и проворно выбралась из лужи.

— Рианон!

Через секунду он настиг ее. Она попыталась освободиться, но наступила на твердый корень и вскрикнула, подвернув лодыжку. Он поднял ее на руки и пошел вперед, глядя прямо перед собой, с вымазанным грязью лицом, на котором были видны только глаза.

— Мои люди теперь спустились к датчанам, которые стояли тут лагерем, — сказал он ей по пути. — Мы встретимся с ними завтра у изгиба ручья.

Она не ответила ему. Она была вся в грязи, горло ее пересохло, и каждая мышца ее тела горела и болела. Она откинула голову и закрыла глаза.

Убаюканная ритмом его шагов, она, по-видимому, задремала. Когда она снова открыла глаза, вокруг все было спокойно и уже стемнело. Только свет луны и мерцание звезд освещали лес вокруг. Она поняла, что где-то рядом горит костер и на нем жарится мясо, а она лежит на земле на рубашке Эрика, подбитой ватой, чтобы защитить его тело от тяжелой кольчуги. Она услышала звук бегущей поблизости воды и поняла, что он не останавливался, пока не добрался до места, где, по его словам, он должен встретиться со своими людьми.