Дрессировщик. Искупление - Ольга Николаева Страница 66

На новом месте девушка внезапно для себя оказалась в центре мужского внимания. Даже опешила поначалу, растерялась: ей казалось, что такое количество флирта, принесенных шоколадок и стаканчиков кофе, столько приглашений на чашечку чая после работы — это какая-то проверка на моральную устойчивость. Как будто все коллеги противоположного пола, от восемнадцати лет и до бесконечности, сговорились, и теперь ставят ставки, на ком из них сломается ее неприступная крепость.

А она ломаться не планировала. Каждый раз, когда хотелось ответить «да» кому-то особенно настойчивому, Женя вспоминала убитые глаза Саши. Как они, только что светившиеся надеждой, вниманием и даже как будто влюбленностью, резко потухли, словно их песком забросали. Понурые плечи парня, опустившиеся уголки губ — все это делало больно ей самой. Конечно, Саша старался не показать, как его пристукнула ее просьба прекратить общение… Но Женя слишком хорошо помнила, каково это — когда тебе сообщают о твоей ненужности. И Сашина реакция в ней эхом отозвалась. Очень громким, чтобы не заметить и отмахнуться.

И память об этом расставании работала лучше любого пояса верности, но вместо того, чтобы угомонить окружающих мужчин, Женина холодность их все больше раззадоривала. Пришлось идти на хитрость: шепнуть паре самых отъявленных сплетников, что она больше по девочкам. Искренне надеялась, что таких заинтересованных девочек у них в компании не найдется…

Вышло наоборот: похоже, теперь мужчины задались целью перетянуть ее в стан «нормальных», то есть гетеросексуальных. Даже те, кто просто иногда подмигивал и улыбался, начали проявлять все большую активность. С одной стороны, это все раздражало, порой мешало сосредоточиться на работе… С другой, забавляло до невозможности.

Валера звонил иногда. Редко, но не пропадал навсегда. Словно придерживал руку на пульсе, не давая пропасть из поля зрения насовсем. Когда Женя, отчаявшись, поделилась с ним «проблемами», весело рассмеялся.

— Так давай, я пришлю к тебе Вольдемара с цветами? Дам ему самую лучшую тачку, костюмы у него и так неплохие, вроде бы. Не знаю… Что-нибудь еще для имиджа добавим, чтобы произвел впечатление.

— И что нам это даст?

— Ну, придется тебе немного поиграть… Сделаешь вид, что очень ему рада, пару раз в щечку поцелуешь… Все подумают, что у тебя богатый папик, и тут же отвянут.

— Да ну тебя, Валер. — Одна только мысль о поцелуях с пожилым и чинным Вольдемаром развеселила. — А потом что? Купить кольцо и носить его на безымянном пальце? Чтобы все думали, что я замуж вышла? Потом детей чужих привести, или Ваньку за своего выдать?

— Жень, а ты что, собралась в монахини? Сколько еще думаешь так жить, прячась от мужчин?

— Я от них не прячусь, Валер. Они мне просто не нравятся. Не вообще не нравятся, как вид, — поспешила исправиться, — а именно эти, конкретные.

— Ну, тогда просто наслаждайся моментом, Жень. Халявные кофе и шоколадки — это ж какая выходит экономия?

— Ты можешь хоть о чем-то говорить серьезно, милый человек?

— У меня только с тобой сейчас шутить и получается… Но в целом — реально, не парься. Мужики — народ с короткой памятью, побегают, потом надоест и отстанут. А если еще какая-то новенькая придет — вообще о тебе забудут сразу.

— Спасибо тебе, друг, за совет… Придется как-то привыкать…

— Ты, главное, работу свою делай хорошо, а все остальное само собой рассосется.

Это был хороший совет, пусть и не всегда действенный. Однако, со временем Женя научилась просто не обращать внимания на признаки чрезмерной заботы, а если и обращала, то не считала себя обязанной что-то давать в ответ.

Она вообще все реже ощущала себя обязанной кому-то, перестала считать свои долги перед жизнью и окружающими, решила: кто захочет потребовать возвращения — пусть сам об этом скажет. А если человек что-то сделал для Жени только из собственного желания и удовольствия — что ж, достаточно сказать «спасибо» и идти дальше.

Кто бы знал, что вернуть долги у нее попросят, причем совсем неожиданным образом…