Дворцовые тайны - Кэролли Эриксон Страница 65

— Но ваши подданные ненавидят вас уже сегодня, Ваше Величество, — вырвалось у меня так неожиданно, что я подивилась собственной храбрости. — Особенно те, кто поверил пророчествам Кентской Монахини. Они считают, что вы тот самый Король-Крот ^[82], восшествие которого на трон предрекал еще Мерлин и который приведет Англию к гибели. Мы ведь с вами говорим откровенно, Ваше Величество, так знайте — да, люди пока подчиняются вам, но больше из страха. Положа руку на сердце, скажу: им не терпится получить нового короля.

— Тем больше у меня причин обзавестись наконец сильным и неоспоримым наследником. Это даст моему народу надежду! — Он крепко сжал мою руку. — Джейн, сможешь ли ты подарить мне сына? Пойдешь ли ты за меня?

В страхе я отняла руку и сказала первое, что пришло в голову, — что мне надо поговорить с Недом.

— Бьюсь об заклад, твой брат будет в восторге. Поздравит тебя как женщину, сумевшую пленить самого короля.

— Но у меня и в мыслях не было вас пленять, Ваше Величество. По правде говоря, я трепещу и боюсь вас. И я всегда была сторонницей брака по любви.

— Неужели ты ни капельки меня не любишь, Джейн? Признаться, я к тебе очень привязался.

— Я в своей жизни любила лишь двоих — Уилла Дормера и еще одного, кого оплакиваю по сию пору и кто ко мне никогда не вернется. Я бы покривила душой, Ваше Величество, если бы сказала, что люблю вас как супруга.

— Что ж, тогда моей привязанности должно хватить на двоих, — последовал неожиданный ответ короля.

Лишь спустя несколько часов после разговора с королем я смогла вновь обрести способность ясно мыслить. Никогда в жизни не могла я представить себе, что король попросит моей руки. Кто я такая? Джейн из Вулфхолла, рассудительная, милая и приятная, но отнюдь не красавица, женщина, приближающаяся к тридцатилетнему рубежу. Но ведь я та, которой король доверяет как себе.

Я попыталась собраться с мыслями, призвать на помощь свой трезвый ум. Теперь предложение короля казалось вовсе не таким уж невероятным.

Предположим, я смогу выносить и родить здоровое дитя, а значит, стану королю хорошей женой. Я была не из самой знатной семьи, но не обременена толпой высокомерных и жаждущих власти родственников. Я не отличалась ни сварливостью, ни излишней требовательностью. Я хорошо знала короля, и мы с ним никогда серьезно не ссорились. Значит, я смогу занять место рядом с ним, поддерживать его и, в отличие от Анны, никогда не предам его.

Тут я задумалась: может быть, последовать примеру Мэдж Шелтон и найти способ вежливо отказаться от той чести, которую предлагает мне мой повелитель? Может быть, Мэдж мудрее и прозорливее меня?

Слишком многое вспомнилось мне — как король грубо кричал на Екатерину, как унижал ее. Как отказал ей в утешении, покое и самых простых удобствах во время ее смертельной болезни. Каким мстительным может он быть, каким устрашающим в своем гневе. Ярость поднималась в нем подобно приливу, и тогда он становился жестоким. Я вспомнила ужасную сцену, свидетельницей которой стала недавно, когда король пытался заставить повара-француза выпить яд, а затем велел сварить его живьем в кипящем масле. Я мысленно перебрала казни всех монахов и священников, да и просто людей твердых убеждений, которые отказались склониться перед его волей.

А что, если я выйду за Генриха, а потом наша страна станет добычей иноземного захватчика? Или подданные короля взбунтуются? Но тогда Нед защитит меня. Он умеет предвидеть опасность, значит, сумеет найти способы избежать ее.

Кстати, как и предсказывал король, Нед полностью одобрил идею моего брака.

— Только подумай, что это означает для нашей семьи, — тут же заявил он. — Сеймуры возвысятся чрезвычайно. Следующий король, твой сын, будет нести в своих жилах нашу кровь, а кровь — не водица. Подумай, сколько почестей и должностей наши родственники получат от короля.

— А сколько получишь ты?

— Надеюсь, что получу сполна, и буду по гроб жизни благодарен тебе.

— Вообще-то, я не люблю Генриха, — сказала я, зная, что на Неда мой довод не возымеет никакого действия. Пылкая любовь в его глазах была скорее препятствием на пути к счастью, чем бесценным сокровищем превыше всех наград.

Но тут он задумался, а затем сказал:

— Мне кажется, у тебя с королем сложились неплохие отношения. Ты говоришь, он верит тебе. Поверь, взаимное доверие необходимо, если двое собираются идти по жизни бок о бок, помогая друг другу. В противном случае остаются только злость и боль — я это слишком хорошо знаю.

Нед явно намекал на скандал в нашем семействе, когда мой отец соблазнил жену Неда Кэт, а Нед жестоко и хладнокровно отрекся от своей жены и детей.

— Нужно вспомнить еще кое о ком, — вдруг задумчиво произнес он. — Я подумал об отце Генриха…

— А что с ним было не так?

— С годами он сделался буйным, необузданным, почти что сумасшедшим. Говорят, нашего короля ждет та же участь.

— Ты хочешь сказать, Генрих сходит с ума?

— Яблоко от яблони недалеко падает.

— Но ты вовсе не похож на нашего отца, Нед. Вспомни, каким он был распутником, как бездарно управлял нашими землями, как преследовал арендаторов.

— Так-то оно так, но…

Я прервала брата на полуслове, ибо в голову мне внезапно пришла хорошая мысль.

— Нед, — начала я самым серьезным тоном, — если я приму предложение Генриха и стану королевой, то имя Сеймуров не должно быть запятнано даже намеком на скандал. Тебе нужно будет помириться со своей прежней семьей — с твоей бывшей женой Кэт и оставшимся сыном Генри.

Нед уставился на меня:

— Оставшимся? Что ты хочешь этим сказать? Как ты понимаешь, я не могу поклясться, что дети Кэтрин Филлол от меня…

— Они — дети Кэтрин Филлол-Сеймур, — поправила я его, а потом не пощадила: — Восемь лет назад оба мальчика заболели потницей, и выжил только Генри.

Я была поражена тем, как изменилось выражение лица моего брата. Никогда прежде я не видела его таким печальным, полным раскаяния. Потом он тихо сказал:

— Малютка Джон… он был моим любимцем…