Величайшая любовь - Кэтрин Кингсли Страница 65

– Твое… сердцебиение? – пробормотала Джорджия в замешательстве.

– Да. Оно практически нормальное, не так ли?

– Думаю, что да.

– Вот и хорошо. – Он склонился над ней и осторожно припал губами к ее губам, потом вдруг отстранился и проговорил: – Ох, Джорджия, эти уроки могут подействовать на меня больше, чем я смогу вынести. – Дай мне снова твою руку.

Джорджия выполнила просьбу – и в тот же миг почувствовала, что рука его прямо-таки горит, а сердце застучало гораздо быстрее, когда он снова приложил ее ладонь к своей груди.

– У меня то же самое, – прошептала она.

– Да, я знаю о твоей реакции. Но ты не знаешь, что поцелуй – это приятная прелюдия к любовному соитию. Когда страсть начинает заполнять всю твою сущность, становится только приятнее, милая. А когда ты переходишь к самому акту, – удовольствие столь велико, что кажется… сладостной пыткой. Так происходит и с мужчиной, и с женщиной.

– Нет, не верю. – Джорджия покачала головой.

– Милая, поверь мне, это именно так. Но, как и поцелуй, соитие может быть как прекрасным… так и ужасным. И если оно кажется женщине ужасным, как в случае с Багги, то это означает только одно: такой мужчина груб, жесток – и он совершенно равнодушен к женщине. Теперь понимаешь?..

Джорджия откашлялась и пробормотала:

– Не очень-то…

– Ну… что ж, ничего удивительного. Понимание приходит только с опытом. Но ты должна захотеть получить подобный опыт.

– А что же может заставить меня захотеть этого?

– Вот для того и нужна страсть. Ладно, ложись сюда и давай спать.

Николас привлек жену к себе, обнял ее и прижал к груди, так что она снова почувствовала биение его сердца, все еще гулко колотившегося. Он принялся нежно поглаживать ее спину, и Джорджия расслабилась в его объятиях, внезапно обнаружив, что ей очень приятны ласки мужа. О, это было настолько приятно, что она, не удержавшись, обняла его и покрепче прижалась, положив голову ему на плечо.

Тут Николас вдруг отстранился от нее, улегся на спину и, поцеловав ее в висок, сказал:

– Спокойной ночи, любимая.

– Спокойной ночи… – пробормотала Джорджия, внезапно почувствовав разочарование – словно она лишилась чего-то очень для нее важного.

Джорджия попыталась уснуть, но уснуть никак не удавалось – она все думала о том, что Николас говорил о страсти и удовольствии. Теперь-то она знала, что чувствовала, когда он ее целовал и обнимал. И у нее вдруг возникало желание провести руками по его телу, прекрасному мужскому телу – сочетанию грации и силы крепких упругих мускулов. «От таких мыслей никак не уснешь», – тихонько вздохнув, подумала Джорджия. И тут же подумала о том, как нежен был с ней Николас, намеренно сдерживавший свою силу. Но она также помнила, с какой страстью он привлекал ее к себе, и поэтому прекрасно понимала: Николас, если захочет, может дать волю своей силе. Каково же это будет, когда он овладеет ею?.. Но нельзя сравнивать его с Багги, не так ли? Эти двое отличались друг от друга, как ночь ото дня. Невозможно сравнивать ум и утонченность Николаса с грубой глупостью Багги, невозможно сравнить стройную и прекрасную фигуру Николаса с приземистой бочкообразностью Багги. Нет, безусловно, он не мог овладеть ею так, как это делал Багги. И все же она боялась. Боялась, одновременно понимая, что за ее страхом отчасти скрыто и любопытство. Все, что говорил ей Николас, приводило к мысли, что она, возможно, ошиблась. Что же, очень может быть… Кроме того, она точно знала, что Николас не причинит ей боли. И ведь она пообещала доверять ему, не так ли?

Минут через десять Джорджия приподнялась и села в постели, прижав простыню к груди.

– Николас, ты не спишь?

– Гм-м…

– Не спишь, да?

– Нет еще…

Она повернула голову и увидела, что муж пристально смотрел на нее с совершенно невозмутимым видом.

– Знаешь, Николас, я тут подумала…

– И что же?.. – Он забросил руки за голову.

– Мне кажется, что я… – Джорджия судорожно сглотнула и, собравшись с духом, заявила: – Думаю, я хотела бы, чтобы ты мне это продемонстрировал.

– Ожидание заняло даже меньше времени, чем я думал… – пробормотал он с улыбкой. – Но стоит бросить зерно в благодатную почву…

– Николас, ты меня понял? Ты понял, что я хотела сказать?

– Прекрасно понял.

– Так почему же ты лежишь, словно я сказала что-то неважное? – Ей очень хотелось чем-нибудь запустить в него, но она была слишком сосредоточена на том, чтобы удерживать у груди простыню. – Николас, я тебя совершенно не понимаю!

– Какая ты нетерпеливая, – заметил он с едва заметной улыбкой.

– Просто я думаю, что нам следует как можно скорее покончить с этим. И ничего веселого в этом нет. Я в любой момент могу потерять самообладание.

– Джорджия, милая, – сказал Николас, приподнимаясь на локте, – пожалуйста, пойми, это вовсе не то, с чем можно покончить, словно с неприятной работой. Этим нужно наслаждаться.

– Ты уже говорил об этом. И все же не верится…

– Поверишь, когда убедишься в этом сама. – Он снова лег на спину.

– Ох, Николас, ты все усложняешь!

– Усложняю? Каким же образом? Почему?..

– Потому что я не знаю, что надо делать! Сейчас все не так, как происходило раньше. Хотя я, конечно, понимаю, что Багги был простым фермером, несведущим во многих вопросах… Но именно он приходил и… Ну, я тебе уже рассказывала. Жаль, что рядом нет Бинкли, который мог бы меня научить, как вести себя в подобной ситуации. Я уверена, он точно знает, как благовоспитанная леди должна решать подобные вопросы.

Николас расхохотался.

– Думаю, в этом случае Бинкли занял бы очень твердую позицию. Представляю его лицо, когда ты обратишься к нему с подобным вопросом. И знаешь, я не хотел бы заниматься любовью с благовоспитанной леди.

– Тогда чего же ты хочешь, Николас? Пожалуйста, скажи, потому что я в полном замешательстве.

– Я хочу заниматься любовью с тобой, Джорджия, – именно с такой, какая ты есть.

– Николас, я говорю серьезно. Мне очень неловко. Я сижу, а ты лежишь и ничего не предпринимаешь. Я начинаю думать, что ты вежливо ждешь каких-то шагов с моей стороны. Может, мне лечь на спину?

– Зачем? Я уже лежу на спине. Будет глупо, если мы оба будем лежать рядком как колбаски на сковороде.

– Николас, ты меня дразнишь, да?

– Ни в коем случае. – Он улыбнулся и, взяв жену за руку, поцеловал ладошку, затем положил ее себе на грудь. – Прикоснись ко мне, Джорджия, это необычайно приятное ощущение.

Она осторожно подвигала пальцами, поглаживая его мускулистую грудь. Потом, чуть расслабившись, провела ладонью по всему торсу. Николас частично восстановил потерянный вес, но все еще был худым, и ее пальцы ласкали впадинки у него под ребрами.