Тайна фамильных бриллиантов - Мэри Элизабет Брэддон Страница 65

Узнав все, что ему было нужно, Клемент возвратился в гостиницу и передал Маргарите свой разговор с привратницей. Судьба теперь, видимо, покровительствовала молодой девушке, и она могла при умном, ловком ведении дела добиться наконец давно желанного свидания.

В четыре часа Клемент повез ее в Модслей и в три четверти пятого они были уже у ворот Аббэ.

— Я пойду пешком к дому, — сказала Маргарита. — Так легче остаться незамеченной. Но, Клемент, я, может быть, надолго здесь останусь, потому вернитесь, пожалуйста, домой, не то ваша матушка будет беспокоиться; но попозже пришлите за мной кабриолет.

— Глупости, Мэгги. Я подожду вас. Неужели вы думаете, что я могу быть спокоен, когда решается ваша участь? Я не пойду с вами в Аббэ, пускай Генри Дунбар и не подозревает о моем присутствии, но я подожду вас здесь, на дороге.

— Вам придется долго ждать, Клемент.

— Не беда. Я буду терпелив, но решительно не могу уйти домой и бросить вас здесь одну.

Сказав это, Клемент пожал холодную ручку Маргариты и позвонил в колокольчик. Массивные железные ворота открылись перед девушкой, и она, бросив нежный, странный взгляд на милого человека, медленно пошла по дороге к роскошному жилищу банкира. Этот взгляд дышал твердой решимостью, напоминал тех юных мучениц, которые спокойно, с молитвой на устах, шли на казнь, на костер.

Клемент отошел от ворот, которые с шумом закрылись, отделив его непреодолимой преградой от любимой женщины. Сделав несколько шагов, он обернулся и стал следить за удалявшейся фигурой Маргариты. Были сумерки, и слабый, красноватый свет падал на песчаную дорожку из окон той половины дома, которую занимал Генри Дунбар. Под тенистым портиком стоял один из многочисленных лакеев банкира, по-видимому, вышедший подышать свежим воздухом. Позади него в отворенную дверь виднелся освещенный холл.

«Вероятно, мне недолго придется ждать моей бедной Маргариты, — думал Клемент, ходя по дороге взад и вперед, — Генри Дунбар — человек решительный, и, конечно, откажется принять ее точно так же, как и в первых случаях».

Издали Маргарита увидела лакея, лениво прислонившегося к одной из колонн готического портика. Он задумчиво смотрел на высокие вязы, освещенные красноватым отливом заходящего солнца, и медленно ковырял в зубах золотой зубочисткой. При виде этого человека и открытой двери в холл в голове Маргариты родилась смелая мысль: нельзя ли будет тихонько пробраться за спиной этого человека, совершенно погруженного в созерцание природы или собственных мыслей, и войти в комнаты мистера Дунбара совершенно незамеченной, никем не остановленной? Клемент показал ей окна той половины дома, где жил Генри Дунбар. Они были налево от холла, и потому ей было невозможно ошибиться дверью. Благодаря сумеркам и своему простенькому туалету Маргарита надеялась обмануть задумчивого лакея и выдать себя за одну из домашних прислужниц, которых, по всей вероятности, было множество в таком богатом доме. Конечно, она в этом случае не имела причины входить в парадные двери, но, ведь прежде чем задумчивый, апатичный лакей очнется от удивления и негодования, она уже успеет проникнуть в комнаты банкира.

Маргарита остановилась на дороге, выжидая удобной минуты для своей смелой попытки. Крутой поворот, который делала в этом месте дорога, скрывал ее от глаз лакея, который, впрочем, ни разу не взглянул в ее сторону.

Вдруг по небу пролетела целая стая ворон, оглашая воздух своим жалобным карканьем.

Лакей, не знавший, что с собой делать и вышедший из дома, чтобы поглазеть на что-нибудь, увидав ворон, медленно вышел на середину дороги и, обернувшись спиной к Маргарите, устремил свой апатичный, сонный взгляд на небо.

Девушка, воспользовавшись этой минутой, поспешила к портику, ступая так легко и тихо, что лакей не слышал ее приближения и очнулся только тогда, когда платье ее зашелестело о каменные колонны. Он обернулся и с изумлением посмотрел на незнакомую фигуру, быстро исчезавшую в дверях.

— Эй, девушка! — воскликнул он, впрочем не трогаясь с места. — Куда бежишь! Не знаешь разве, что есть черный ход?

Но было поздно; Маргарита уже взялась за массивную ручку дверей, которые вели из холла налево. Лакей ожидал, что дерзкая девушка скажет что-нибудь в свое извинение, но, не слыша ничего, заключил, что, вероятно, она нашла здесь дорогу в комнату для прислуги.

«Какая-нибудь швея, — рассуждал он мысленно, — эти девчонки расходуют все свои деньги на наряды, вместо того чтобы откладывать все, что можно, себе на приданое».

Он зевнул и снова устремил свой сонный взгляд на ворон, забыв о дерзкой швее, осмелившейся пройти через парадный подъезд.

Маргарита между тем вошла в роскошную комнату, заставленную по стенам книжными шкафами. Она подняла вуаль и обвела глазами всю комнату — она была пуста и в камине не было огня. Девушка была очень бледна и дрожала всем телом; но, пересилив свое волнение, она медленно перешла в следующую комнату, которая была точно так же пуста, но в конце которой была дверь, открытая настежь, и Маргарита видела, как в соседней комнате пылал в камине огонь, отражавшийся на обоях и на полированной дубовой мебели. Она слышала шелест золы, падавшей на железную решетку камина, и тяжелое дыхание собаки.

Маргарита знала, что человек, которого она так долго и безуспешно искала, находился в соседней комнате. Он был один, ибо там не слышно было ни голосов, ни движения. Наступила минута, которой она так давно ждала, — минута, которая должна была решить ее судьбу. Ее мужество изменило ей теперь, сердце сжалось каким-то непонятным ужасом, и она в нерешительности остановилась на пороге комнаты, в которой должна была встретиться лицом к лицу с Генри Дунбаром.

«Я увижу наконец убийцу моего отца! — думала она. — Человека, который прежде погубил его, опозорил, а потом убил, человека, по милости которого мой отец вел постыдную жизнь и был, увы, далеко не подготовлен к смерти, человека, который, зная все это, убил свою несчастную жертву, не дав ей раскаяться и помолиться».

Наконец она вошла в комнату, где Генри Дунбар сидел один у камина. Она едва дышала, ее глаза подернулись туманной дымкой.

Банкир покоился в большом кресле, завернутый в красную шерстяную шаль и леопардовую шкуру. Его голова была наклонена к камину, глаза закрыты. У его ног спала большая легавая собака.

Напротив него стояло пустое кресло, старомодное, дубовое, с высокой спинкой, обитое красным сафьяном. Маргарита тихонько подошла к этому креслу и оперлась на его спинку. Толстый турецкий ковер покрывал пол, так что ее легкие шаги были неслышны, и ни банкир, ни его собака не почувствовали ее приближения.

— Мистер Дунбар! — воскликнула Маргарита громко и решительно. — Проснитесь! Это я, Маргарита Вильмот, дочь человека, которого вы убили в роще близ Винчестера!

Собака вскочила и громко огрызнулась. Генри Дунбар открыл глаза и взглянул на девушку. Даже огонь как бы очнулся и, вспыхнув ярким пламенем, осветил испуганное лицо банкира.

Клемент обещал Маргарите ждать ее терпеливо, и он намеревался исполнить свое обещание; но есть предел терпению даже для самого преданного рыцаря, готового на все ради дамы своего сердца. Когда вы ходите взад и вперед по грязной дороге в холодный зимний вечер, то каждая минута очень много значит. Вскоре после того как Маргарита вошла в парк, пробило пять часов, и Клемент подумал, что если Маргарите и удастся увидеть банкира, то, конечно, их свидание закончится к шести часам. Но часы пробили на старинной колокольне лисфордской церкви, а Клемент по-прежнему ходил по дороге. Неподалеку стоял кабриолет; лошадь была покрыта попоной и ела овес из торбы. Извозчик также похаживал около своего экипажа, хлопая рука об руку, чтобы согреться. В этот длинный и нескончаемый час терпение Клемента окончательно лопнуло, и, когда пробило семь часов, им овладел какой-то нелепый страх.