Хранящие тепло - Елена Лагутина Страница 65

— Я знала, что ты вернешься, — шепчет она.

Он протягивает к ней руку. Обернувшись, Марина встречается с грустным и завистливым взглядом Ксюши Рязановой.

— Я знала…

Внезапно закружилась голова, а кровь прилила к вискам с такой силой, что, казалось, вены не выдержат и лопнут. Ощущение длилось всего несколько секунд. Очнувшись, Саша огляделась вокруг и даже не сразу поняла, где находится. Что это с ней случилось? Сердце бьется так быстро, будто она только что закончила марафонский пробег. Она думала о Марине. Она представляла, как та стоит возле песочницы, и вдруг…

«Нужно успокоиться. Нужно просто успокоиться. Такое бывает, со мной такое часто случается… Больное воображение, больная душа… Да что случилось?» Приступы неосознанной тревоги были для Саши не новостью. Она не могла бы сказать, что такое случалось с ней часто, и все же иногда, время от времени, она буквально цепенела от ощущения надвигающейся потери. Внезапно, словно без причины, сердце вдруг сжималось, и она, сама того не желая, начинала представлять себе страшные картины. Наверное, подобное чувство время от времени посещает всех людей, которые кого-то любят. Слишком страшно потерять любимого человека, слишком страшно об этом подумать. «Если с ней что-нибудь случится… Я не буду больше жить. Не стану», — думала Саша, в ту же секунду начиная ругать себя за глупый и беспричинный страх: вот же она, Маринка, лежит в своей кроватке или возится в углу с мягкими игрушками. Почему с ней вдруг что-то должно случиться? Вот и теперь — ведь уже второй год ходит Маринка в садик, и всегда возвращалась домой целая и невредимая, ни синяка, ни царапины ни разу не было. И сегодня… Сегодня тоже все будет хорошо. Все будет так, как всегда. Ничего не случится. Ничего не может случиться. Откуда же оно, это чувство нарастающего панического страха?…

Она посмотрела на отодвинутые книги. Нет, теперь ей уже не до книг. Пожалуй, на самом деле нужно пойти забрать Маринку пораньше. На улице хоть и пасмурно, но тепло. Можно дойти до парка, собрать листьев, покататься на качелях, посмотреть на птиц. Нужно успокоиться, привести себя в порядок и пойти забрать Маринку.

Саша достала из сумки косметичку, открыла пудру и сделала несколько торопливых мазков кистью по лицу. В другое время, прежде чем выйти на улицу, она собиралась более тщательно: всегда использовала тональный крем, потом накладывала на лицо пудру. Но тональный крем она уже накладывала — утром, а теперь можно обойтись и без него… Накинув куртку, она выбежала из дома, уже по дороге одной рукой застегивая «молнию», а другой на ощупь пытаясь привести в порядок волосы.

Как она и думала, дети играли на улице. Вокруг песочницы собралась целая толпа. Среди разноцветных курток Саша почему-то никак не могла разглядеть Маринкину, светло-голубую. Вот красная куртка Юли Кулешовой, вот розовое вязанное пальто Катюши Беляевой. Маринки почему-то не видно. Невдалеке, в маленькой беседке на скамейке, вполоборота к детям, сидит воспитательница с какой-то молодой женщиной. Кажется, это та самая ее подруга, которая приходит сюда почти каждый день. Почему-то она так и не видит Маринку…

— Здравствуйте, Ирина Витальевна.

Воспитательница обернулась.

— А, это вы. Пораньше сегодня? Марина!

Саша смотрела на детей, столпившихся вокруг песочницы, и никак не могла увидеть Маринку.

— Марина! — снова, погромче, позвала воспитательница. — Да где же она у меня? Мариночка! Мама пришла! Марина! Да ее, кажется, нет…

— Ее нет, — повторила Саша, не слыша собственного голоса. — Нет.

— Может, в группу… В туалет пошла… — поднявшись, воспитательница снова оглядела детей поверх голов. — Дети, вы не видели Марину? Вы не знаете, где Марина?

Дети, поглощенные своими делами, никак не отреагировали на вопрос воспитателя. Только одна девочка…

Саша заметила, как от толпы отделилась одна маленькая фигурка. Девочка в желтом пальто приближалась к ним. Это была Ксюша Рязанова.

— А Марины нет, — тихо сказала она, обращаясь к Саше.

— Я вижу, что ее нет, — нервным голосом произнесла воспитательница. — Где она? Ты знаешь, куда она пошла?

— Знаешь? — Саша присела на корточки и обхватила девочку за плечи, почти вплотную приблизившись глазами к ее глазам. Ксюша смотрела печально, но спокойно.

— Марины нет, — повторила Ксюша еле слышно. — За ней пришел папа и забрал ее. Она ушла с ним. С папой…

— С папой, — повторила Саша, чувствуя, как сердце падает вниз. Застывает, медленно превращаясь в острый кусок льда, охлаждает кровь, заставляя ее остановиться…

— У Марины нет папы! — тут же вмешалась воспитательница. Ее голос доносился словно из другого мира — Саша уже не понимала, где она находится и кто эта женщина, чье лицо в считанные секунды покрылось алыми пятнами.

— Послушай, Ксюша, — сказала Саша, из последних сил пытаясь преодолеть настойчивое желание — просто закрыть глаза и закричать. Закричать так, чтобы пошатнулись стены домов, чтобы попадали на землю деревья. — Скажи… Скажи, каким он был. Как он выглядел… Этот мужчина, который…

— Он был высокий, — наморщив лоб, задумчиво произнесла Ксюша. — В коричневой куртке и в брюках. Не помню, какого цвета были брюки. Высокий… Большие такие плечи. Волосы были черные, а глаза, кажется, светлые. Вот.

Ксюша замолчала. Она выглядела растерянной и по-прежнему грустной. Саша разжала наконец руки, крепко сжимающие плечи девочки. Воспитательница смотрела на нее с надеждой и тревогой — ведь она не имела ни малейшего понятия о личной жизни Марининой мамы. Может быть, на самом деле у Марины совсем недавно появился папа? Может быть…

Но Сашины глаза, наполненные ужасом, в считанные секунды разбили последнюю надежду. Глаза были неподвижными, как два синих озера, покрытых толстым слоем зимнего льда.

— Вы знаете?… — все же спросила она, уже не веря и чувствуя, что произошло что-то ужасное.

— Не знаю, — ответила Саша, но, казалось, не ей, а самой себе. Голос был неузнаваемым, лицо — белым. Под пудрой словно и не было живых тканей, не бежала под кожей кровь. — Не знаю. Не понимаю. Не понимаю…

На самом деле, это было непостижимо: ведь в жизни два этих человека были абсолютно не похожи. Они были совершенно разными, несмотря на то, что у них были волосы одинакового цвета и глаза одинакового цвета. Несмотря на то, что оба были высокими и широкоплечими…

Опустившись на скамейку, Саша закрыла лицо руками. Так кто же это был? Кто?… Затаившееся и совсем застывшее сердце молчало, ничего не подсказывая.

После состоявшегося накануне разговора с Федором Денис почувствовал облегчение — такое, какого не чувствовал уже очень долгое время. Каждый день, приближающий срок подписания контракта с испанцами, увеличивал напряжение. Оно росло в душе, как снежный ком, сводило его с ума. Теперь, решив наконец пойти к Кристине и поговорить с ней о Саше, Денис словно заново родился. Тысячи мыслей, тревоги, сомнения и даже капля надежды — все это бурлило в душе водоворотом, но от этого водоворота было не тяжело, а легко. В самом деле, Федор был прав — без этого разговора он никуда не уедет. А если уедет, то потом уже никогда не простит себе собственной нерешительности. Пусть прошло пять лет, пусть нельзя ничего вернуть — по крайней мере, он узнает. Узнает, что ей хорошо, что она спокойна и счастлива — тогда и сам успокоится. Тогда, может быть, и ему станет хорошо. Нужно же было прожить эти пять лет для того, чтобы решиться!