Остров надежды - Сара Ларк Страница 65

Нора притягивала Дуга, но была для него книгой за семью печатями, упорно отказываясь открыться. Любой личный разговор и большинство совместных мероприятий она отклоняла. Дуг не понимал этого, но и не старался форсировать события. В конце концов, если бы они вскоре слишком сблизились, это привело бы только к осложнениям, а осложнения — это было последнее, что ему сейчас было нужно.

Нора, со своей стороны, воспринимала жизнь под одной крышей с сыном Элиаса, как танец на вулкане. Она по собственному опыту знала, как быстро взрывается старший Фортнэм, когда что-то происходит не по его воле, а теперь он без сомнения находился на пороге мощного взрыва ярости по отношению к своему «беспутному» сыну. При этом сама Нора признавала предложения, которые молодой человек иногда высказывал за трапезой, вполне разумными. Например, не выливать сок из сахарного тростника в бочки, а потом с большим трудом возить их на установку для варки, а направлять его туда по деревянным желобам прямо из мельницы.

— Для того чтобы построить это, понадобится не больше недели, а потом все будет происходить быстро, существенно экономя рабочую силу.

— И в этом снова заключается вопрос, да? — насмешливо заявил Элиас. — Речь идет о защите твоих любимых негров, лишь бы они только не перетрудились! Тебе больше всего хочется запаковать их в вату, как Нора пакует своих пациентов. Но она, по крайней мере, делает это с пользой, потому что стало меньше больных и меньше пропусков работы, с тех пор как она взяла это дело в свои руки. В этом с нее надо брать пример. А вот ты...

Нора при таких тирадах могла только опускать голову и усиленно заниматься своей едой. Ей была ненавистна тлеющая вражда между отцом и сыном, ей стали противны совместные обеды и ужины, которые раньше она просто равнодушно пропускала мимо себя. И она презирала себя за то, что не поддерживает Дуга. Хотя, конечно, это не помогло бы. Наоборот, Элиас разозлился бы еще сильнее и стал бы ругать Нору, называя ее подругой рабов. При этом она оправдывала свою помощь чернокожим все тем же аргументом дочки купца, как Элиас часто называл ее не то с гордостью, не то с иронией: если улучшилось медицинское обслуживание, то стало меньше смертей среди рабов, и не нужно было снова и снова покупать их за большие деньги.

Однако Дугласу не удавалось аргументировать свои идеи столь же умело. Упрямство отца приводило его в ярость, но заставляло скорее замолчать, чем повысить голос. При этом Дуг был весьма умелым оратором, а изучение права должно было подготовить его к диспутам. Однако отцу ничего не стоило тремя словами запугать молодого человека. В результате ситуация накалилась, и однажды произошел скандал как раз перед собравшимися на плантации надсмотрщиками.

Элиас купил новых рабов, и теперь все оживленно и многословно дискутировали о том, насколько глупыми и ленивыми являются африканцы и как с ними надо поступать, чтобы поддерживать привычную эффективность работы до следующего урожая. При этом Дуг снова пришел в отчаяние от упорства шотландцев и своего отца.

— Как же эти парни смогут работать правильно и быстро, если они даже не понимают, о чем идет речь? — в конце концов, спросил он. — Ведь они до сих пор не знают ничего, кроме слов «да, баккра», — и то произносят их только тогда, когда их бьют плетью. Возможно, они не имеют ни малейшего понятия, что им стоило бы отвечать наоборот — «нет, баккра» — на заявление «ты глупый, вонючий ленивый ниггер, ты что, оглох?» Эту фразу, мистер Трумэн, я вчера слышал от вас раз двадцать, и раб тоже, просто он этих слов не понимает.

Пару надзирателей засмеялись, но Трумэн злобно оскалился, и Элиас тоже не захотел понять своего сына.

— Тогда попробуй сам, ты, маленький умный засранец, если ты лучше знаешь, как надо делать! — заорал он Дугласу в лицо.

— Дайте ему плетку, Мак-Нил, и выделите ему целый взвод негров. А завтра посмотрим, сколько саженцев они высадят в землю!

Дуг в этот вечер на ужин не явился, но Элиас, пребывая в состоянии между яростью и весельем, рассказал Норе о том, как унизил его.

Та впервые решилась возразить.

— Было ли это разумно, Элиас? Я думала, что мы, члены семьи, не будем ссориться в присутствии надзирателей. Они же... Боже, не мне тебе говорить, что большинство надзирателей — это тупые злобные парни, которые используют любую слабость. В том числе и слабость баккра.

Элиас отмахнулся от нее.

— Пусть даже так, но мальчика надо было поставить на место. Они чуть-чуть повеселятся над ним, а затем...

— Они никогда больше не будут воспринимать его всерьез. — Нора считала, что дает мужу повод для раздумий.

Элиас фыркнул.

— Когда сын унаследует плантацию, — сказал он затем, — то может уволить их всех, а негры пусть делают, что хотят. Однако пока плантация принадлежит мне, он будет делать то, что хочу я.

На следующее утро Дуг действительно стал всеобщим посмешищем, когда нагнулся и лично посадил саженец в землю. При этом он простыми словами, как можно доступнее объяснил, насколько глубоко нужно сажать побег, и показал, что вокруг надо насыпать землю и придавливать ее. Новые рабы с интересом наблюдали за ним и, видимо, впервые поняли, чего от них вообще хотят. А надзиратели не могли насмеяться над Дугом, и даже опытные рабы улыбались.

В конце концов, Тоби, один из «стариков», занял сторону своего хозяина.

— Это не правильно, баккра. Не вырастет, стебель слишком коротко обрезан. Один узел не достаточно, должно оставаться два или три, а еще лучше четыре узла. И не сажать так близко друг от друга.

Дуг, покраснев, выпрямился, и Тоби испуганно отпрянул назад, глянув на него.

Но тот заставил себя улыбнуться.

— Спасибо, Тоби! — сказал он затем. — Неужели ты не мог сказать мне это сразу? Сейчас нам придется научить новых людей, что даже их баккра может делать ошибки.

Тоби пожевал свою мясистую губу, пока Дуг снова набирался духу.

— Лучше всего, если ты сам сейчас это сделаешь, Тоби. Сам ты сегодня не будешь сажать новые саженцы. Просто смотри, чтоб остальные делали это правильно, и, если придется, хоть десять раз покажи, но научи их, как нужно это делать.

Дуг стремился сохранить достоинство, а в это время Тоби старательно показывал новым людям, как следует высаживать тростник. К концу дня его группа действительно овладела принципом посадки, новые рабы работали почти так же быстро, как остальные, и, кроме того, даже научились считать по-английски до четырех.

Однако Элиас Фортнэм возмутился, когда услышал об этой истории, и тут же отстранил Дуга от его новой должности. Нора, которая по обыкновению молча вынесла его приступ ярости, встретила пасынка на следующий день после обеда в саду.

Она коротко поприветствовала его и хотела идти своей дорогой, но он последовал за ней. У Дуга был вид потерявшего мужество и почти отчаявшегося человека.

— Нора, неужели вы не можете просто сказать мне, что плохого я вам сделал? Неужели мой отец ревнует и запретил вам встречаться со мной? Почему вы не говорите со мной? Я думал, что могу составить вам компанию, поскольку мне все равно делать больше нечего, однако...