Помаши мне на прощанье - Руби Джексон Страница 64

Остальные тоже проснулись, сонные и ворчливые. Умылись и оделись, напялили резиновые сапоги и пальто, поспешили вниз выпить первую освежающую чашку чая. Никто не разговаривал, если не считать тихих «спасибо» в сторону миссис Лав. Все спешили на работу.

И по-прежнему не разговаривали, когда вернулись к обильному завтраку. Но как только молодые здоровые аппетиты были удовлетворены, началась болтовня.

– Ева учит новую песню, – объявила Катя.

Девушки быстро поняли, что голос Евы был больше чем просто приятным. Он был совершенно необычным. Она пела на польском, а иногда на итальянском. На нем она не говорила, но начала изучать до войны. Они также знали, что, не будь захвата Польши, Ева изучала бы музыку в знаменитой Краковской консерватории. Даже Конни слушала ее, хотя, в отличие от всех, никогда не хвалила.

– Какую песню? – спросила Грейс. – Народную, оперную арию, любовную вроде «Не сиди под яблоней»?

– Нет, куда лучше, – строго пояснила Катя. Она еще не выучила все слова. – Давай песню Картошки Пита ^[15].

Даже миссис Лав рассмеялась:

– Молодец, Ева. Настоящая патриотка! Когда выучишь слова, я приготовлю на ужин что-нибудь из кулинарной книги Пита.

Поскольку картофель и морковь в изобилии росли на огородах, Картошка Пит и Доктор Морковка появились на экранах, чтобы убедить британских хозяек использовать их в различных блюдах. Миссис Лав уже попробовала готовить морковь с карри вместо обычной вареной, но с переменным успехом.

– Пожалуйста, не готовьте морковь или картофель на завтрак, – умоляла Лиз. – Ваша овсянка просто идеальна.

– У меня есть рецепт морковного джема. Как насчет овсянки с большой ложкой джема?

– Пора на работу, девушки, – вмешалась Грейс. – Миссис Лав шутит, Лиз. Правда, миссис Лав?

– Может, да. Может, нет.

Направляясь вместе с остальными на поиски Хейзела узнать, что тот скажет по поводу неожиданного снегопада, Грейс вдруг осознала, насколько проще и ближе стали ее отношения с миссис Лав. Напряжение, копившееся между ними в первые дни пребывания здесь Грейс, растаяло так же быстро, как этот снежок. И какова бы ни была причина оттепели, она была ей рада.

Поскольку Грейс, Лиз, Сьюзи и Катя работали в заросших высокой травой лугах далеко от дома, им дали с собой сэндвичи, фрукты и воду, и они вернулись в дом только в сумерках.

– Если повезет, ванная будет свободна, – вздохнула Грейс. – Лиз самая маленькая. Позволим ей искупаться первой?

– Я бы убила за чашку чая, – призналась та и озадаченно вскинула брови, услышав, как Катя испуганно охнула.

– Она не имела в виду буквально, Катя, – засмеялась Сьюзи. – Как это называется, Грейс?

– Не знаю, есть ли специальный термин. Просто выражение, полагаю.

Катя расслабилась и стала смеяться.

– О, в Польше тоже есть выражения. Но поскольку ты не знаешь языка, не могу их привести. Пойдем. А то я, как Лиз, готова убить за чашку чая.

Они пришли почти последними, и первый чайник уже успели опустошить, но миссис Лав заваривала второй.

– Для всех, кто хочет, есть вкусный пирог. И, Лиз, для тебя есть письмо, открытки для Сьюзи и Бет, и…

Она оглядела собравшихся девушек.

– Правда, Бет еще не пришла. Катя, боюсь, для тебя ничего. Грейс, для тебя два письма и открытка – прелестный снимок коттеджа в Озерном крае.

– Мне очень жаль, Катя, – прошептала Грейс, забирая почту. Лиз с видимым удовольствием читала свое письмо.

Грейс узнала почерк на конвертах. Пытаясь успокоить сильно бьющееся сердце, она взглянула на открытку с красивым коттеджем под черепичной крышей.