Великосветская дама - Стефани Лоуренс Страница 64

– С Беллой все в порядке?

Его лицо напоминало непроницаемую маску. В ответ на ее вопрос он вскинул бровь.

– Насколько мне известно, да. – Помолчав мгновение, Доминик добавил: – Она ожидает в Элтон-Хаус.

Встревоженная холодной четкостью, с которой была произнесена эта фраза, Джорджиана с опаской покосилась на него:

– Это она вас за мной послала?

Тут Джорджиана заметила напряженную позу Доминика и тоже напряглась.

– Да, она, – спокойно подтвердил он. Эти слова не подсказали ей причины его недовольства.

Раздраженная столь странным поведением виконта, Джорджиана, нахмурившись, спросила:

– Почему?

– Потому что, узнав, что вы отправились с визитом в дом на Джермин-стрит, являющийся известным местом обитания холостяков, Белле потребовался человек, которого можно было бы направить вам на выручку.

– Но меня не нужно было выручать, – запротестовала Джорджиана, поворачиваясь так, чтобы смотреть ему прямо в глаза. – Все было в высшей степени пристойно.

Доминик сдавленно хохотнул, и она, покраснев, продолжила:

– Признаю, что испытала огромное облегчение, узнав, что в этом доме проживает лорд Эджкомб, потому что это существенно облегчило мою задачу. Кроме того, я была не одна, а в сопровождении Крукшэнк.

– Когда я вошел в дом, Крукшэнк ожидала в холле, в то время как вы находились наедине с Гарри, – заметил Доминик ровным голосом, хотя с каждой минутой ему все сложнее было сохранять спокойствие.

Покраснев от его осуждающего тона, Джорджиана снова отвернулась к окну.

– Да, но там не было… Я не подвергалась опасности… – Она не договорила.

Теперь, тщательно обо всем поразмыслив, Джорджиана уже не была в этом уверена. Когда лорд Эджкомб увидел ее, в его серых глазах вспыхнул огонь, встревоживший ее. Однако чем больше они разговаривали, тем прочнее девушка утверждалась в мысли, что он просто нервничает из-за чего-то. Возможно, она недооценила ситуацию. Как бы то ни было, лорд Эджкомб не сделал ничего, заслуживающего подозрений лорда Элтона.

– Лорд Эджкомб вел себя как истинный джентльмен.

– Я ни секунды не сомневаюсь в том, что Гарри будет вести себя как джентльмен, которым он и является, – резко парировал Доминик. – Но при этом он был и остается распутником и игроком, а следовательно, совершенно не тем человеком, с которым юной леди вроде вас следует оставаться наедине.

В его словах ясно звучал гнев. Также разозлившись, Джорджиана недоверчиво воззрилась на него:

– Но ведь и вы тоже распутник и игрок. Почему же с вами наедине мне можно находиться, а с ним – нет?

При этом вопросе Доминик закрыл глаза и принялся думать о своей старой няне, вспоминать, как лазил по деревьям в Кэндлвике – о чем угодно, лишь бы заглушить желание посадить Джорджиану себе на колени и целовать, целовать ее до беспамятства. Можно ли ей находиться в его обществе? Лучше бы она не искушала судьбу подобными вопросами.

Несмотря на нежелание Доминика отвечать, Джорджиана продолжала засыпать его вопросами, давая выход своему долго сдерживаемому раздражению, вызванному странностью английских нравов.

– Зачем вы отослали Крукшэнк? Мне ведь наверняка не пристало ехать в экипаже с вами наедине?

Принуждая себя держать глаза закрытыми, Доминик ответил:

– Единственная причина, разрешающая вам находиться со мной в экипаже, в том, что скоро мы поженимся. – Он ожидал от нее каких-нибудь проявлений эмоций, но, так и не услышав ни звука, медленно открыл глаза.

Джорджиана смотрела на него, явно не понимая.

Доминик поспешно смежил веки. Нет, определенно с ним она не в безопасности.

Несколько долгих минут Джорджиана могла лишь молча глядеть на него. То, что его глаза были закрыты, помогало ей спокойно думать. Утром лорд должен был получить документы на владение Хартли-Плейс. Доминик пообещал, что нанесет ей визит после заключения сделки, чтобы, как он выразился, «продолжить обсуждение взаимного интереса». Джорджиана представления не имела, что он хотел этим сказать. Она не могла понять, отчего, даже став хозяином поместья, Доминик все еще хочет жениться на ней.

В смятении смотрела она в его красивое лицо, сожалея, что не может прочесть по нему движущие лордом Элтоном мотивы. Затем ее осенило, точно она увидела маяк на вершине холма. В глазах света лорд Элтон зашел слишком далеко и теперь не мог повернуть назад. Воспоминания о давнем скандале, том самом, после которого его стали считать коварным соблазнителем, до сих пор висели над ним точно дамоклов меч, заставляя посвататься к ней, чтобы избежать новой волны общественного осуждения.

Это означало, что ей придется в последний раз отвергнуть его и сделать это как можно более убедительно.

Джорджиана знала, что Доминик не любит ее, по крайней мере в ее понимании. Он не выказывал бурной страсти, не произносил пышных речей, не совершал никаких мелодраматичных поступков – этих неотъемлемых показателей любви. Его единственный поцелуй напоминал мистическую ласку, такую легкую, будто это был всего лишь сон. Но Джорджиана была в него влюблена. Поэтому нужно было положить конец всему прямо сейчас. В противном случае он догадается о ее чувствах. Этого ей не вынести.

Невзирая на желание лорда Элтона жениться на ней ради ее состояния, что являлось в аристократической среде вполне обычным явлением, в его обществе Джорджиана всегда чувствовала себя в безопасности. Он никогда намеренно не заставлял ее страдать. Если ему станет известно, что она любит его – не так, как положено любить молодой благовоспитанной леди, но до умопомрачения, – он никогда не примет ее отказа, так как не захочет причинять ей боль.

Как же ей заставить его понять, что, любя его так сильно, как она любит, и зная, что ее чувства не взаимны, она будет гораздо сильнее несчастна рядом с ним, чем в разлуке?

Глаза Доминика по-прежнему были закрыты, и Джорджиана не сумела побороть искушения как следует изучить его лицо, запоминая каждую черточку, чтобы сохранить милый образ в сердце до конца своих дней. Она заметила, как его веки дрогнули и медленно поднялись. Не будучи готовой встретить его пристальный взгляд, она поспешно выпрямилась и отвернулась, отчаянно пытаясь сдержать непрошеные слезы и сжимая ладони вместе, чтобы не выдать, как сильно они дрожат.

Одного взгляда на Джорджиану Доминику хватило, чтобы его гнев тут же испарился.

– Джорджиана?

Девушка ничего не ответила, лишь слабо махнула рукой, и он откинулся на спинку сиденья, давая ей время прийти в себя и безжалостно подавляя желание обнять ее и утешить. Но Доминик не осмеливался коснуться ее. Разочарованный сверх всякой меры, он отчаянно хотел рассмеяться, прижать ее к себе и в поцелуе выпить все ее тревоги. Ее молчание свидетельствовало о том, что она до сих пор пребывает во власти заблуждения, которое заставит ее в очередной раз отвергнуть его предложение о браке. Отсутствующее выражение ее лица свидетельствовало, что ему еще предстоит немало работы.