Что мне делать без тебя? - Ирина Лобановская Страница 64

— Карен! — прошелестела в дверях Олеся. — А ты поедешь со мной в магазин?

Карен спокойно и аккуратно, никуда не торопясь, сложил газету и отложил ее в сторону. И только после этого поднял глаза на Олесю. До чего она бледная, худенькая, почти совсем бесплотная в мятом старом халатике, запахнутом кое-как! Как бы она снова не свалилась…

— Ты встала? И даже сама оделась? Явный прогресс! Давай сначала позавтракаем, а потом поедем по магазинам. Я, наконец, отремонтировал твою классную машину, и она еще кое на что может пригодиться. Сядь, пожалуйста! — Он с беспокойством проследил ее долгий путь до кресла, но не двинулся с места, чтобы ей помочь. Нет, все-таки дошла… — Ты будешь завтракать в халате?

Больше всего ему сейчас хотелось схватить ее и больно прижать к себе, зацеловать всю, с головы до маленьких босых ног с облупившимся лаком на ногтях.

— Я сначала пойду в ванную, — слабым голоском доложила Олеся.

И она нерешительно взглянула на него, крепко сжав влажные от пота ладошки. Карен поколебался мгновение. Он уже привык ей помогать, опекать, провожать… Превратился в сиделку, в няньку и давно не реагировал на Олесю как на женщину. Да и она уже мало напоминала прекрасный пол с ее восковой неподвижной фигуркой и отсутствием эмоций.

— Валяй! — уверенно заявил Карен. — На всякий случай, я буду рядом и услышу, если ты позовешь.

Сегодня с утра его мучило навязчивое желание, от которого невозможно избавиться без Олеси. Но рассчитывать на нее не приходится. Достаточно только взглянуть. Значит, нужно обо всем забыть.

Она встала, постояла немного, как бы привыкая к устойчивости паркета. Потом, покачиваясь, побрела в сторону ванной. Карен постарался не обернуться ей вслед. Пусть идет сама! И дойдет наконец!

Олеся осторожно закрыла за собой дверь ванной. План сработал. Карен встал и начал собирать на стол: уже давно пора было завтракать.

Провожал их старший Джангиров. С удовольствием осмотрев Олесю, он подмигнул сыну, ловко забрасывавшему вещи в багажник. Карен улыбнулся.

— Как там детвора?

— Развлекает Маргариту, — коротко ответил Ашот. — Скоро и мы уедем вслед за вами. Я думаю, через неделю, мне нужно здесь еще кое-что закончить.

Он подождал, пока сядут Олеся и Карен, и захлопнул за собой дверцу. Машина двинулась в аэропорт.

— Да, знаешь, папа, — между прочим сообщил Карен, — мы с Олесей вчера зарегистрировались и теперь будем жить по бумаге, а не по любви. Твоих денег хватило в обрез!

И он засмеялся. Джангиров-старший судорожно глотнул. Он давно ждал такого известия и все же оказался к нему не готовым. Круг замкнулся. С его мальчиком соскучиться невозможно.

— Поздравляю вас… А почему ты все сделал тайно? Мы могли бы вместе отметить это событие!

— Отметим, когда вернемся, — равнодушно перекатывая во рту жвачку, отозвался Карен. — А сейчас у нас будет свадебное путешествие! Мне так захотелось! Леся была просто бесподобна! Она стала самой очаровательной невестой России за последние четыре столетия. Мы купили ей потрясающее платье за безумные деньги — учти, пожалуйста, папа! — настоящее диво! Увидишь — остолбенеешь! К сожалению, она категорически отказалась надеть его в дорогу. Очевидно, подозревала, что увидев ее в подвенечном наряде, пилот не сможет поднять в воздух самолет.

Олеся взглянула на мужа укоризненно и уставилась в окно.

— Из Венеции, — продолжал неугомонный Карен, — мы будем присылать тебе открыточки с разными видами. Писать будет Леся: у нее отличный почерк, так что сообщи нам свой адрес во Флориде. А Левон и Полина еще не поженились?

— Карен, успокойся, — пробормотала Олеся. — Ты бы остановился наконец.

— А что такое? — наивно осведомился он. — Чем я тебя не устраиваю? Или ты имеешь что-то против кандидатуры моего младшего брата? Ты слышишь, папа, она почему-то не рада! Нет, я отказываюсь понимать выражение твоего лица. Чем ты все-таки недовольна? И почему ты мешаешь мне наслаждаться поездкой в Италию вдвоем с тобой? Мне кажется, мы обо всем договорились дома: ты не пристаешь ко мне с замечаниями и просьбами, меняешь каждый день туалеты и позволяешь мужу вести себя так, как ему хочется.

— А как тебе хочется?

Карен ухмыльнулся. Наконец-то первый разумно заданный и четко сформулированный вопрос!

— Как — это мое дело! Твое — носить свои юбки и шляпки!

— Нет, я хотела бы услышать объяснения! — потребовала Олеся. — Что ты задумал? В конце концов, я теперь твоя жена!

Ашот посмотрел в окно. Мальчик был прав от начала до конца: и врачи, и лекарства оказались тут совершенно бесполезными. Машина приближалась к аэропорту.

— И дай мне жвачку, — добавила Олеся. — Что ты непрерывно жуешь? Это "Орбит"?

Карен небрежно зацепил ее левым локтем и подтянул к себе.

— Это "Дирол", будь он неладен! Выброшенные деньги! — юный и практичный муж раскрыл обертку и сунул жвачку в рот новобрачной. — А насчет жены ты абсолютно права: закон есть закон! И моя фамилия в придачу. Так что больше мое поведение тебя волновать не должно — отныне тебя защищает Фемида.

— Ты надоел, балаболка! — пробурчала Олеся. — Там ты меня просто заговоришь.

— Там посмотрим, — неопределенно ответил Карен.

Машина подъехала к аэропорту. Карен чуточку отстал от Олеси, довольно бодро шагающей впереди.

— Спасибо, папа…

— Не за что, — тихо ответил Ашот, с удовольствием наблюдая, как легко идет Олеся. — Сколько тебе еще нужно? — и достал бумажник.

Карен недовольно его отвел.

— Я пошутил. Мы вполне обойдемся.

— Но обещай, что не будешь ни в чем себя ограничивать. И сразу позвонишь в случае необходимости.

— Обещаю, — Карен быстро чмокнул отца. — Целовать Лесю я тебе запрещаю! Она только моя! Привет!

И он побежал догонять Олесю. Такой родной, такой любимый, драгоценный ребенок…

Даже не слишком дальний перелет дался Олеся тяжело, хотя она очень старалась ничем себя не выдать. Но Карен прекрасно видел мокрый, в испарине лоб и судорожно сведенные руки. Ни о чем не спрашивая, он дал ей воды вместе с успокаивающей таблеткой и предложил поспать до посадки.

— Я попробую, — торопливо согласилась Олеся.

Она постаралась честно выполнить обещание: откинулась на спинку кресла, опустила ресницы и приказала себе спать. Самолет лег на крыло и начал провалиться вниз. У Олеси закружилась голова, и она тут же в испуге открыла глаза, вцепившись в кресло.

— Леся, — позвал Карен, — так может продолжаться еще долго, если мы попали в воздушную яму. Не смотри испуганно, лучше всего опять закрыть глаза. Делай как я!

И он с готовностью сомкнул веки. Олеся посмотрела на него маленькой послушной ученицей и сделала то же самое. В его руке ее холодные ладони согрелись, и Карен наконец почувствовал их небольшую тяжесть: Олеся начинала засыпать. Самолет покачивало. Карен вспомнил стихи Витковского и улыбнулся, покосившись на жену: она спала и дышала ровно и спокойно. Карен тоже начинал дремать. Все дальше и дальше уходила Москва, где остались отец, мать, Левон, Полина… Все они, каждый по-своему, думали о них, вспоминали, желали добра. Отец… Карен сонно улыбнулся. Нет, все-таки хороший у него отец, несмотря ни на что. Он крепче сжал ладони Олеси, она зашевелилась и слабо запротестовала во сне, пытаясь высвободиться. Ну уж нет, дудки! Теперь тебе от меня ни за что не вырваться. Со вчерашнего дня у тебя моя фамилия, и жить мы отныне будем по бумаге, а не по любви. Он засмеялся, не открывая глаз. Он никогда не сможет жить без любви Олеси, и если вдруг этой любви не станет, если она вдруг умрет или будет убита, он тут же уйдет. Уйдет навсегда.