В свете луны - Кэтлин Эшенберг Страница 64

– Ты идешь? – спросил Кларенс.

Ройс снова повернулся. Его руки были сжаты в кулаки.

– Мне нужно сражаться с врагом, черт возьми!

– И со сколькими же врагами одновременно ты сражаешься? Войди в дом, парень, чего ты боишься?

– Я и так причинил много вреда, – с горькой усмешкой произнес Ройс. – Не говори ей, что я приезжал.

Кларенс медленно поднялся и прошел на дальний конец галереи.

– Хотя бы попрощайся с ней.

Ройс вскочил на своего чистокровного серого скакуна и долго смотрел на входную дверь.

– Если я сейчас ее увижу… – Голос его дрогнул. – Если я сейчас увижу ее, Кларенс, я не смогу уехать. Даже ради этой проклятой войны.

* * *

Кларенс не знал, как долго он просидел на холоде, когда услышал, как открылась, а потом снова закрылась дверь. Он ничего не сказал, прислушиваясь к шагам тех же ног, которые ходили по их хижине каждую ночь, а теперь ступали по плитам галереи. Звук этих шагов всегда заставлял его чувствовать себя счастливым. Ведь теперь он мог быть с Пэтси каждую ночь и каждый день, а не только по воскресеньям, как тогда, когда она принадлежала Моултону Джонсону.

За этот подарок Кларенс послал молчаливое «спасибо» одинокому мужчине, удаляющемуся от дома и повернувшемуся спиной к своему собственному благословенному счастью с маленькой отважной женщиной, на которой был женат.

Кларенс повернулся так, чтобы тень скрыла дуло ружья от Пэтси, которая села на ступени рядом с ним. Она вздрогнула и поплотнее запахнула шерстяную шаль на груди.

– Здесь холодно, женщина. Возвращайся обратно.

– Тебе же не холодно сидеть и прятать ружье, рискуя своей цветной шкурой ради того, чтобы защитить белых господ.

«Хватит скрывать от этой женщины свои истинные чувства», – подумал Кларенс, улыбаясь и не обращая внимания на ворчание жены. Он понимал ее недовольство.

– Пейтон скоро вернется с собрания.

Кларенс посмотрел на жену:

– Мальчики спят?

– Софи приглядывает за ними.

– М-м…

Кларенс закрыл глаза и постарался как можно глубже втянуть в себя ароматы жены – запах гвоздики с кухни, прачечной и грудного молока, которым она кормила их новорожденного ребенка. Но сильнее всего был мускусный аромат женщины, готовой заняться с ним любовью прямо сейчас. После разговора с Ройсом Кларенс испытывал необходимость прижать к себе податливое тело Пэтси, чтобы забыть хотя бы на время печаль, которая все еще снедала его.

– Это майора Кинкейда я видела через окно? – тихо спросила Пэтси, и Кларенс с трудом подавил вздох.

– Ведь миз Аннабель не заметила его, правда?

– Нет, она уже легла спать.

«Господи», – подумал Кларенс, а Пэтси тихо засмеялась и сказала:

– Никогда не думала, что кто-то из белых господ может мне понравиться, не говоря уже о том, чтобы испытывать к ним жалость. Ты ведь умный. Скажи, почему мне так жалко эту белую семью?

– Потому что они не так счастливы, как мы с тобой. – Кларенс почувствовал, как располневшая грудь Пэтси скользнула по его руке, когда она придвинулась к нему.

– В тот день, когда майор Кинкейд приехал в «Ивы», чтобы купить меня, – начала Пэтси, – я сильно перепугалась, потому что он сказал, что назад мы пойдем пешком. Я знала, что он может сделать, как только мы окажемся в тенистом местечке. А он всю дорогу просто говорил со мной, что-то рассказывал, и я не заметила, как мы добрались до «Излучины». А потом я повстречала его жену, которая не совсем настоящая его жена и которая не хочет, чтобы кто бы то ни был называл ее миссис Кинкейд. При одном взгляде на нее я поняла, что она не хочет быть хозяйкой рабыни. И так растерялась, что не знала, как себя вести. Хорошо, что ты был рядом.

Два года прошло с тех пор, как Кларенс впервые увидел Пэтси в «Ивах», когда приехал туда чинить кованые чугунные ворота. За восемнадцать месяцев, что они жили как муж и жена, Пэтси родила ему двух здоровых, крепких сыновей. За все это время в их жизни было много интимных моментов и любви, но только теперь она разговаривала с ним так открыто. Его сердце бешено забилось, а к горлу подступил комок.

– Конь, которого он обменял на тебя – Юпитер, – стоит шесть сотен долларов.

Пэтси выпрямилась и внимательно посмотрела на мужа. Он тоже смотрел на нее до тех пор, пока она не спросила годным недоверия голосом:

– Но ведь на эти деньги можно купить пять или шесть рабынь. Почему он это сделал?

– Потому что я попросил его об этом.

– Не понимаю, Кларенс.

– Я и не ожидал, что поймешь. Иногда я и сам этого не понимаю.

Он взял ее за руку и прижался щекой к мягкой ткани ее тюрбана. Похожие на легкое кружево облака бежали по холодному темному небу.

– И поэтому мы остались здесь, в то время как все остальные сбежали за реку? – спросила женщина. Теперь ее голос звучал неуверенно. – Потому что ты обязан массе?

– Нет, любовь моя. Хотя сделал бы это, если бы пришлось. Но Ройсу это не нужно, даже Пейтону не нужно, а мы все равно останемся до тех пор, пока не кончится война, потому что здесь безопаснее для тебя и детей.

– Мы могли бы отправиться на Север, как другие. Не думаю, что белые люди стреляют там друг в друга.

Кларенс помолчал некоторое время, наблюдая, как влажные листья кружатся у его ног, и прислушиваясь к дыханию жены. Ему требовалось время, чтобы подобрать нужные слова и сказать женщине, которую он любил, кое-что о себе.

– Мой прадед был африканцем, – наконец произнес он. – Ма помнит его совсем стариком. Она сказала, что он умер, не переставая горевать об Африке, потому что там жил его народ, но не только поэтому. В Африке он родился, это его земля. – Кларенс тяжело вздохнул. – А эта земля – моя. Я родился здесь, в Виргинии. Могу отправиться на Север и по-прежнему жить в Америке, но там не будет моего народа.

На мгновение Кларенсу показалось, что в свисте ветра он слышит голоса своих предков. – Мой народ создал эту землю. Каждый кирпич, из которого сложены стены этого поместья, сделан их руками, так же, как каждая доска в крыше, каждый глиняный горшок. Они рубили лес, а потом возделывали землю, которую от него очистили. Они поливали эти поля своим потом и потом своих детей. Они молотили пшеницу, ухаживали за скотом и ничего не получали за свой труд. Я должен остаться на этой земле, которую они создали, или умереть, горюя, как мой прадед. Ты можешь это понять?

– Могу, но мне все равно страшно. Я думала, что хочу свободы больше всего на свете. Теперь она здесь, у самого порога, но вместо того, чтобы радоваться, я боюсь обеих армий, боюсь того, что может произойти с нами завтра, или через неделю, или уже после воины.

– В конечном счете, она все равно закончится и Север победит, потому что Бог не допустит, чтобы было по-другому. Когда все закончится, мы возьмем деньги, которые спрятаны в горшке, и я построю нам маленький дом, в части города для цветных. Этих денег нам хватит и на дом, и на небольшую кузницу. Я буду зарабатывать достаточно, а ты можешь оставаться дома и растить детей.