Он - моя тайна - Оливия Лейк Страница 64

— Буду, — согласился я и попросил: — Расскажи мне о нем.

— О нем? — обронила через плечо.

— О Матвее.

Сейчас совсем не время говорить о нас. Мы оба это понимали. Есть кое-кто поважнее.

— Я хочу знать все: о его здоровье, привычках, детских проказах.

Дина иронично бровь приподняла. Но я ведь не играл в заботливого отца, хотел сблизиться с мальчиком. Меня не было рядом с сыном десять лет, но я мог хотя бы разделить с Диной воспоминания о нем. Конечно, негодовал и злился, нельзя скрывать такое, нечестно это! Но я понимал, что винить Дину в лишении права быть отцом, мне ничем не поможет. Я хотел обрести семью, а не выяснять отношения и вымещать обиду. Этим ничего не изменишь, а потерять можно все.

— Даже не знаю, с чего начать, — задумчиво сказала, поставив передо мной тарелку с глазуньей и двумя кругами поджаренной докторской колбасы. Мне кажется, ничего вкуснее я не ел уже лет тысячу. Для меня давно не готовила женщина. Очень давно.

— Матвей он… — она улыбнулась непроизвольно, по-светлому так, как умели только настоящие женщины, познавшие любовь во всех проявлениях. — Он замечательный мальчик. Нет, я объективно его воспринимаю, иногда дерзит, с настроением тоже бывает, но очень хороший, добрый, ласковый.

Может, Дина не знала, с чего начать рассказ, но потом речь песней полилась. Не гладко и ровно, наоборот, прыгала с одного на другое, но так естественно. Я ел яичницу и слушал о своем сыне. Он любил футбол, как я, занимался рукопашкой (а я боксом), с компьютерными играми тоже угадал. Про его здоровье слушать было особенно больно: я должен был быть с ними! Я хотел бы быть с ними! Меня лишили этого, и мне хотелось знать, почему?

— Почему ты не сказала? — я старался говорить без претензий. Мне нужна откровенность. Хотя, вероятно, она мне не понравится. — Я должен был знать.

— Ты прав. Должна была сказать. Так правильно было бы, но когда люди делали правильно, — обреченно плечами пожала.

— Дина, — я попытался дотронуться до ее руки, но она быстро спрятала ладони, — поговори со мной. Что ты чувствовала тогда?

Она фыркнула, глаза закатила, потом прямо взглянула и сказала с жаром:

— Макс, ну вспомни, как все было. Как говорил со мной. Как визитку в лифчик засунул. Ну пришла бы я к тебе, получила бы пятьсот баксов на аборт и еще одну порцию унижений.

— Ты не могла этого знать, — вставил сухо. Даже я этого не знал!

— Я ж для тебя шлюхой была. Поверил бы, что ребенок твой? Или изводил бы меня до родов подозрениями?

— Я любил тебя, Дина. И тогда, и сейчас. Потому так злился. Обидеть и унизить хотел. Вот такой дебил, — пожал плечами. — Но поманила бы пальчиком, побежал бы за тобой как привязанный. Но ты никогда не звала.

— Не нужно, Максим, я пыталась объясниться с тобой, но ты не желал слушать: ни тогда, ни сейчас.

— Я хочу услышать, что произошло вчера ночью. — Дина фыркнула только. — Но прежде должен рассказать, почему шестнадцать лет назад в Лондон сбежал.

Если реально хочу попробовать заново, с себя начать должен. Мы оба должны все нарывы вскрыть, темные пятна наших отношений на свет и суд вытащить. А там решать, какое будущее у нас есть.

— Почему же? — тихо спросила.

— Это чертово видео с Полонским выбило так… — телефон в кармане затрещал, и я отвлекся. — Дядь Толь?

Дина подалась ко мне, напряглась вся.

— Мы едем! — и на нее посмотрел: — Есть адрес.