Во всем виновато шампанское - Фиона Коул Страница 64

Каблук моих замшевых ботильонов зацепился за край булыжника, и я споткнулась, вцепившись в руку Нико. Он оглянулся и увидел, что я хихикаю, наслаждаясь ощущением его твердой руки под моими пальцами.

― Ты в порядке? ― спросил он, улыбаясь вместе со мной.

― Возможно, мне не следовало пить последний бокал шампанского.

― Не-а. Это наш медовый месяц. Как ты могла отказаться от бутылки от шеф-повара?

― Ты прав. Я сделала правильный выбор.

Нико рассмеялся и покачал головой, ничего не говоря, когда я подошла ближе и держала свою руку на его, пока мы шли.

Это был наш вечер.

После дневных солнечных ванн мы приготовили и съели самый вкусный ужин. Но лучше ужина было то, что в течение дня медленно исчезали барьеры между нами. Лучшее из всего ― смех и деликатный флирт. Мне нравилась легкость, которая появилась где-то между Римом и Неаполем.

Он снова заявился ко мне в душ, но вместо жаркого спора я швырнула в него мочалкой и ушла, улыбаясь и отчасти наслаждаясь его издевательским смехом, звучащим за моей спиной.

Смех Нико... Он должен быть одним из чудес света. Он поднимался из глубины его груди и лился с полных губ. Улыбка обезоруживала, а затем, когда теряешь бдительность, тебя поражает хрипловатый гул. Он был чувственным, глубоким... грубым.

Точно таким же, как тогда, когда он трахал меня у перил на гала-концерте.

Всю ночь женщины смотрели на него, в их глазах было желание и жажда, вероятно, как и в моих. Они пялились, но обручальное кольцо на его пальце сияло очень ярко, давая им понять, что он принадлежит другой.

Мне.

Одержимость наполняла мое тело каждый раз, когда я ловила его взгляд.

Я прижалась к нему еще крепче и подумала, не это ли чувствовали пещерные люди. Отчаянное желание завладеть им, пометить, чтобы все знали, что он принадлежит мне. Я хотела оскалить зубы, словно животное, чтобы отгонять любого, кто скажет обратное.

Я хотела его и не винила ни в чем, кроме своей потребности. Никакого шампанского, ни жизни моментом, ни необдуманных решений. Некого винить, кроме его слов и моих эмоций. Нико преодолевал все мысленные барьеры, возведенные мной. Сила его слов была всепоглощающей, смывая любое упрямство, за которое я все еще цеплялась.

Мне... не все равно.

Я чуть не рассмеялась от этой простой мысли. Мне было более чем не все равно, и, черт возьми, я это знала.

Возможно, это чувство существовало все время, росло в тени моего неповиновения и упорства. Но его слова указали истину, словно солнечный свет, показав реальные чувства.

Мы шли по узким улочкам, люди сидели на улице, смеялись, жили, наслаждаясь теплой ночью. Завернув за угол, мы заметили проем и обнаружили музыкантов, играющих музыку для небольшой толпы танцующих. Пары смеялись под светом прожекторов, кружились, а затем возвращались в объятия партнера. Я уловила в песне несколько итальянских слов о том, как потеряться в ночи с любимым, и мне пришла в голову отличная идея.

― Потанцуй со мной.

― Что? ― спросил он.

Я подтащила его к краю группы.

― Как наши родители. ― У нас было общее воспоминание о том, как наши родители танцевали. Каждый раз, когда я видела своих родителей, смеющихся и крепко обнимающих друг друга на кухне, я фантазировала, что в моем будущем будет также. ― Это традиция.

Его лицо смягчилось, вероятно, он вспомнил родителей и обнял меня за талию.

― Мы можем сделать это нашей традицией.

От его слов у меня перехватило дыхание. Впервые мы говорили о нашем браке так, словно он был настоящим, словно это начальные основы долгого будущего, а не деловая сделка.

Нико притянул меня к себе, я обвила руками его шею, вдыхая пряный аромат. Мне нравилось, как он пахнет. Так было с самого начала. Не думаю, что когда-нибудь признаюсь в этом, но ворвавшись ко мне в душ в нужный момент, он может обнаружить, как я тайком вдыхаю запах его геля для душа.

Тихо играла гитара, певец пел. Я была слишком поглощена объятиями Нико, чтобы пытаться перевести слова. Вместо этого я слушала ритм и позволяла ему вести меня, сосредоточившись на ощущении его бедер, касающихся моих, на ветре, ласкающем мои бедра под платьем. Я старалась не застонать, когда его язык скользнул по губам, и пыталась удержаться от того, чтобы провести по ним своими.

Музыка стала более чувственной, и хватка Нико усилилась, его руки двигались вверх и вниз по моей спине, иногда останавливаясь, чтобы обхватить мои бедра и поворачивать меня так, как он хотел. Я зарылась пальцами в мягкие волосы у основания его шеи и прижалась к нему. Теплый воздух, тихая музыка, мерцающие огни, страсть Италии витали вокруг нас.

Танец стал чувственным, и мы прижались друг к другу так, словно оба едва держались на ногах. Мы двигались, формируя нашу традицию прелюдии.

Когда песня закончилась, он наклонился к моему уху.

― Готова вернуться?

Я кивнула, наклонив голову в сторону в надежде, что он коснется губами моей шеи. Этого не произошло, но он провел носом по моей щеке, вдыхая запах, также как я вдыхала его аромат. Я отстранилась, чтобы посмотреть на него, но его глаза были сосредоточены на чем-то за моим плечом.

― Останься здесь.

― Что?

Это не то, чего я ожидала.

Он посмотрел вниз, улыбка коснулась его губ.

― Я хочу подарить тебе кое-что.

Головокружение быстро заменило замешательство.

― Что?

― Это сюрприз.

― Ну же. Расскажи. Хочу убедиться, что он того стоит.

Я хотела убедиться, что не стоит спешить возвращаться на яхту и продолжать там, где закончился танец. Нико щелкнул меня по носу, и я рассмеялась этому игривому жесту.

― Такая нетерпеливая.

― Синдром единственного ребенка в семье.

― Что ж, очень жаль. Оставайся на месте, я скоро вернусь.

― Ладно, ― проворчала я.

Он ушел, смеясь над моим драматизмом, а я стояла в благоговейном ужасе, мои щеки заболели от того, как широко я улыбалась. Сегодня я улыбалась больше, чем за последние месяцы, и я не хотела, чтобы это заканчивалось. Я наблюдала за тем, как он затерялся среди толпы и осматривал лавку уличного торговца.

Я пыталась рассмотреть, что он взял, но толпа загородила обзор. Когда Нико наконец вернулся ко мне, засмеялся, глядя на то, как я подпрыгиваю от нетерпения.

Я вытянула руки, сжимая и разжимая ладони, желая получить то, что было в коричневом пакете.

― Верана Раш, ― насмешливо произнес он. Созвучие моего имени с его фамилией еще больше увеличило возбуждение, и я захихикала. ― Я должен заставить тебя подождать, пока мы вернемся.