Огонь в итальянском сердце - Лаура Тонян Страница 64

— Ehi-ehi-ehi! Che cos'è?! Roberto, vieni! Più veloce! Più veloce!*1

Возглас вышибалы, бегущего на помощь и подзывающего к себе напарника, доносится как будто бы издалека. Совсем скоро широкоплечий секьюрити оттаскивает Бланш от меня. Я схватилась за горло, не переставая кашлять. Слезы, стекающие по скулам, капают на голые колени. Кожа на них ободрана и саднит. Я пока не ощущаю боли в области локтей, однако, осматривая себя, краем глаза отмечаю, что они в крови. Незначительные царапины — ничего страшного. Это меня сейчас мало волнует. Как так вышло, что наступившая ночь бесповоротно испорчена из-за тронутой умом девицы? Так не должно было случиться. А моя статья? Я определенно не останусь тут.

Этого ведь добивалась Бланш?

Наконец, осмеливаюсь вскинуть глаза вверх. До сих пор меня не покидало чувство, словно целый рой голосов звучит не прямо возле меня, а где-то в соседнем квартале. Незнакомый парень опускает на мои плечи свою куртку. Я раскрываю онемевшие губы, чтобы поблагодарить его, но вдруг из гурьбы скопившихся любопытствующих ко мне протискивается Джемма. Она, присев на корточки, прижимает меня к сердцу. Ее утешающие слова и поглаживания по спине подталкивают и пробуждают бессильный, молчаливый плач.

— Все будет хорошо, — обещает подруга, пройдясь ладонью по моей погубленной укладке. — Я вызову такси, и мы поедем домой.

Обнимая ее в ответ, я вижу Маркуса, выскочившего из здания вместе с Исайей. Коренастый охранник второпях уведомляет о случившемся. А второй подошедший громила указывает пальцем сперва на Бланш, а после — на меня. Как только Марк бросает взгляд в моем направлении, я прячу глаза под ресницами. Джемма помогает мне встать, когда я прошу ее об этом.

Маркус игнорирует Бланш, верещание которой не прекращается ни на минуту. Вышибала сграбастал ее в охапку, но та противится его мертвой хватке и брыкается без передышки.

Сборище зевак рассыпалось, кто куда. Марк стремительно зашагал ко мне.

— Малышка… — пробормотав это, он прижимается ладонями к моим горячим щекам.

Сердце в груди задрожало, затрепетало. Джемма прилагает усилия, чтобы сдвинуть Марка и разъединить нас, но вмешивается Исайя, и ей приходится откинуть эту затею.

— Ты… Я… — глухим голосом, точно ему невыносимо видеть меня такой, произносит Маркус. — Прости, Каталин. Прости…

Он извиняется за Бланш, однако его вины в произошедшем нет. Столкнувшись лбами, мы дышим в унисон. Марк вытирает большими пальцами мои мокрые щеки. Он ими нежно касается ключиц, когда ладони медленно соскальзывают чуть вниз.

— Орландо отвезет тебя домой, — говорит Исайя, кивнув на одного из своих «церберов». Хозяин клуба наклонился, поднял плетеную сумку с земли, стряхнул с нее пыль и передал мне.

Положив осторожно руку на мою спину, Маркус подталкивает меня вперед.

— Садись в машину, — выдавливает он из себя; на скулах у него вспухают желваки. — Пускай Орландо дождется моего прихода, — бросает он Исайе.

От едва сдерживаемой злости на шее Марка Ферраро вздувается вена. Проследив за его взором, я обнаруживаю, что он ожесточенно глядит на Бланш.

Маркус

Охранники клуба предоставили доступ к камерам. Просмотрев их, я убедился, что Пьетра в полной мере причастна к инциденту с Каталин. Кузина упрямствует и рычит, когда я, распихивая народ, волочу ее в сторону бильярдной. Затолкнув ее в комнату, я и сам захожу внутрь. Пьетра хмыкает, скрестив руки на груди — нас тут уже дожидались Исайя с Бланш. Паршивка твердо настроена на то, чтобы не выдавать тех сук, которые издевались над Каталин. Но зато она призналась, что они вместе собирались отрезать ей волосы.

Ее шикарные волосы…

— Ну давай, — изрекаю с театральным спокойствием, хотя у самого в сердце горит огонь, — рассказывай все. — Остановившись рядом с Бланш, жестко беру ее за локоть. — Дрянь!

Она тотчас же швыряет мне в лицо все ругательства и нецензурные выражения, которые изучила за двадцать пять лет своей жизни. Встряхнув ее, командую закрыть рот. Бланш сжимает губы в тугую полоску. Я не замечал раньше, чтобы она смотрела на меня с такой враждебностью. И все же наши настроения вряд ли существенно отличаются.

Пьетра, нацепившая на себя костюм морячки, встает у стены, которая разрисована в честь сегодняшнего праздника. Сестра теребит повязку, глядя на меня в упор, а потом срывает платок с шеи.

— Что это с тобой, Маркус? — язвит она. — Куда подевался тот парень, которого я знала?

Отмахиваюсь от нее, вновь сосредоточившись на Бланш.

— Замолчи! Я поговорю с тобой позже.

Но Пьетра, решив защитить приятельницу, «пришвартовывается» возле нее в вызывающем образе мореплавательницы. Кузина упирает одну ладонь в бедро, адресуя мне саркастический взгляд.

— Нет, давай проясним все сейчас, — парирует она, мотивируя мою уже бывшую девушку на подобную дерзость. — Кто ты теперь?

Я теряюсь на мгновение, услышав вопрос.

Да что за чушь?!

— Пьетра, не надо…

— Хочешь, я расскажу тебе, каким сентиментальным ты стал? Каким слащавым и чувствительным! — На меня обрушивается поток осуждения. — Я помню тебя такого, Маркус, — ее интонация отдает скорбью, — когда ты был по уши влюблен в Еву.

И даже, несмотря на то, что я не отвожу глаз с двоюродный сестры, не могу не отметить, как скорежилась Бланш.

— Ты всю эту ахинею на ходу придумываешь? — покрутив пальцем у виска, обращаюсь к Пьетре.

— Просто мой братишка бесится, что я уличила его во лжи к самому себе, — измывается кузина, надув губки.

Она подкрадывается еще ближе, послужив щитом для Бланш. Пьетра опять складывает смуглые руки поверх коротенького топа.

— Отойди-ка, — я отодвигаю ее правее. Конечно, сестра сопротивляется, но, выставив перед ней поднятую ладонь, запрещаю двигаться вперед. — Стой здесь, — вставляю предупреждающе, прежде чем заглянуть в бледно-голубые глаза экс-подружки. — Я слушаю тебя.

Скривившись, Бланш ведет плечом. Желает казаться невозмутимой. Изредка стреляя в меня щедро накрашенными глазами, она робко шевелит в воздухе пальцами, будто хочет прикоснуться к моей груди. Я сглатываю, распознавая ее реальные эмоции. Бланш считает, что может перехитрить меня, однако глубоко ошибается.

— У нас же все было хорошо, — захныкав, она в итоге срывает покров с обманчивого самообладания. — Марк, ты помнишь? — прильнув ко мне, громко выдохнула. — Если тебе нравится играться с этой рохлей, только скажи… Я обещаю все понять.

Зажмурив глаза, она шепчет, в точности как одержимая:

— Я всегда терпела твои измены, ты не забыл? Когда мы были вместе… ну, — безрадостный смешок, — или типа того. Ты мне нужен, понимаешь? — прозрачно-голубые глаза распахиваются. — Всегда был нужен.