Ради тебя одной - Иосиф Гольман Страница 64

Я забрал документы на «Фелицию», закрыл в салоне «шестерки» раненого волкодава. Пистолет его сунул под капот. А Береславский, движимый одному ему понятными чувствами, почему-то запер карлика в багажнике. Я не стал возражать, потому что и у меня этот человек не вызывал никаких теплых чувств.

Искушать судьбу мы не стали, проехали на бандитской машине совсем недолго. По дороге Ефим позвонил в «03» и вызвал «Скорую» волкодаву. Остановились мы в полукилометре от моей припрятанной «копейки».

– Где такой антик приобрел? – поинтересовался Ефим, неравнодушный к машинам.

– В Южном порту, за двести двадцать баксов, – похвастался я. – А ваша «шестерка» с какой свалки?

– В Митине на автостоянке купил, – сказал Ефим. – Утром, за пятьсот семьдесят уе.

– Так она на вас записана? – забеспокоился я. Придется придумывать версию с угоном. Бандиты вряд ли в чем сознаются, но припутывать в это дело Ефима все равно нехорошо.

– Нет, конечно, – с улыбкой, как маленького, просветил меня шеф. – По доверенности езжу. Рукописной. Свои данные сам потом вписывал. Так что не моя это машина. До стоянки ехал на попутке и на метро. И покупал ее без очков, в контактных линзах. И в Наташкином парике, – гордо выговорил он, сам, похоже, потрясенной собственной подготовленностью к криминальной жизни.

Я же – благо на улице темно – улыбнулся, представив себе Ефима в парике жены. Думаю, продавец просто обалдел от такого зрелища и навсегда запомнил ненормального покупателя. Правда, вряд ли сумеет его толково описать: слишком ярким выдался образ.

Уже в моей «копейке» занялись тем, ради чего, собственно, и планировали встречу. Ефим вкратце рассказал о своем пленении карликом – вот откуда страшная месть с багажником! – и последующем разговоре с Жабой. Хотя я и предполагал, что Прохоров нас не пощадит, новость была скорее печальной. Береславский смешно хорохорился, рассказывая, как крепко он боролся с врагами и смело им отвечал. Его голос дрогнул, лишь когда он дошел до угроз жене и дочери.

– Может, вам меня сдать все-таки? – спросил я.

– Ты что, ох…л? – даже в ночи побелел Ефим. – Ты за кого меня принимаешь?

– Тактическая комбинация, – пришлось оправдываться мне. – Скажете адрес, где я сижу, но за пятнадцать минут до их появления я исчезну. Вы честно старались, но не вышло.

– И что это даст?

– Важно вывести вас из игры. Не под прицелом вы будете более полезны.

Береславский вздохнул:

– Ты думаешь, я не вижу твоих ухмылок?

Я смутился. Честно говоря, так и думал – не видит.

– Я не полный идиот, Сереж, – грустно сказал мой шеф. – И имею кое-какие принципы. Но здесь даже принципы не нужны. Я ведь немножко в людях разбираюсь. – Он замолчал.

– Ну и?… – требовал я продолжения. Он действительно говорил что думал. А думал мой шеф всегда неплохо.

– Из этой игры не выйти, – спокойно сказал Береславский. – Даже если бы захотел. Может, это и к лучшему: нет никакого соблазна стать подлецом.

– Вряд ли бы вы стали подлецом, – без всякой лести сказал я. – Даже если бы имели возможность.

– Но к «Фелиции»-то не пошел, – вдруг вырвалось у него. – Испугался.

– Правильно сделали, что не пошли, – искренне сказал я. – Просто пристрелили бы вас, и все. Или сделали вторым пленником. А так на хвосте нервы им портили. Да если б не это, мне бы не выбраться!

– Спасибо, – сказал Береславский. – Но я все равно струсил. И до этого тоже, в парке.

– Если б вы знали, как я струсил, – утешил я его. – Особенно когда волкодав финку отобрал. В тесноте она сильней пистолета. Махнул по горлу – и привет.

– Ты – струсил? – не поверил Ефим Аркадьич.

– А то нет? – рассмеялся я. – Пока мы живые – мы трусим. Важно только, даже струсив, суметь сделать свое дело. Мы с вами сумели.

– Ну ладно, вернемся к нашим делам печальным, – приободрился он. – Вместе будем воевать. Иначе нас убьют поодиночке.

– Я согласен воевать. Но как?

И рассказал ему о плодах моих изысканий. В Госдуме Жабу не схватить. В дороге – тоже: машина бронированная, перемещается всегда с охраной и на большой скорости. Днем вообще мало ездит, чтобы в пробках мишень из себя не изображать: видимо, врагов у него и без нас достаточно.

Еще есть квартира и коттедж. В квартире Прохоров последний раз был полтора года назад. А в коттедж не пробраться. Все эти данные собрал я и мои небескорыстные помощники, сданные мне напрокат старым приятелем из структуры, курирующей МВД. Приятель помог по дружбе, бесплатно, но его сексоты трудились только материально мотивированно: половина шефовых денег уже ушла.

И, пожалуй, последнее: я нашел дом, в котором Жаба, похоже, проводит свои конспиративные встречи. За четыре дня был там три раза. (Тут Береславский расстроился: оказывается, он тоже нашел этот дом, а шеф терпеть не может делиться с кем-нибудь славой.)

Это было бы единственной возможностью грохнуть Жабу, но там столько охраны, что внутрь не сунешься. И снайперу делать нечего: «Мерс», не останавливаясь, делает поворот и исчезает в заранее открытых воротах гаража-подвала.

– Короче, надо кумекать дальше, – честно сознался я. – Пока у меня соображений нет.

– А у меня – есть, – вдруг сказал шеф. Странно, но ему я поверил сразу. Он многое умеет делать хорошо. Почему бы ему не придумать, как мочкануть Жабу?

– И как мы поступим? – спросил я.

Он ответил вопросом:

– Какова бронепробиваемость винтовки Мосина на расстоянии примерно тридцати пяти – сорока метров?

– Вот это вопрос! – восхитился я. – Профессиональный. Только по движущемуся бронированному «Мерсу» из трехлинейки палить – все равно что в белый свет. Тем более стекла тонированные и пассажира не видно. Может, его там вообще нет. Лучше уж из гранатомета, кумулятивным снарядом. Но говорят, что у него броня с асбестовой прокладкой. А даже если не так – все это из области фантастики.

– А кто сказал, что по «Мерсу»? – задумчиво переспросил Ефим Аркадьич.

– А по чему же? – поразился я. – По даче? Или по Госдуме?

– По дому, который мы с тобой нашли.

– У него ж даже окон нет! – Похоже, Ефим от всех этих передряг слегка спятил.

– Они есть. Просто заложены. В полкирпича. У меня подробные поэтажные планы, – добавил шеф. – Я могу «привязать» его кресло к строительным осям с точностью в двадцать сантиметров.

– А если он кресло передвинет? Поудобнее устроится? Так и будем палить время от времени? – поинтересовался я.

– Мы будем палить один раз, – спокойно сказал Береславский. – Одну-две обоймы. По геометрическому прицелу.

– А корректировщиком кто будет? – не выдержал я. – Секретарша его?