Ваниль и шоколад - Звева Казати Модиньяни Страница 64

Она направилась в гостиную, и Андреа последовал за ней.

– Она мне позвонила. Ей хотелось излить душу. Я пригласил ее сюда и предложил кофе. Она расплакалась, как маленькая. Пошла в ванную, умылась. Когда она ушла, я заметил, что она забыла сережки. Одну я уронил, и мне неохота было ее искать. Вторую я положил в твою вазочку. Потом я снова лег: я ведь так и не выспался. Хочешь верь, хочешь нет, но это и есть правда.

Судя по виду, казалось, что он не врет, но Пенелопа этим не удовлетворилась.

– А почему она вдруг решила поплакаться именно тебе? Почему?

– Откуда мне знать? Может быть, потому что я никому не выбалтываю чужие секреты, – искренне предположил Андреа. – Я бы и тебе не рассказал, если бы ты меня не вынудила. Ну теперь ты мне веришь? – спросил он с облегчением.

– Не знаю. Почему-то у меня такое чувство, будто меня загоняют в угол. Но одно я тебе точно скажу: во всей этой грязи я задыхаюсь. Если жизнь мужчины и женщины, которые когда-то любили друг друга, в конце концов свелась вот к этому, значит, мы действительно низко пали.

– Я вознесу тебя на новую высоту. На двенадцать тысяч метров. Давай съездим в Париж на три дня! Вылет в пятницу. Вернемся в воскресенье вечером, – объявил Андреа, сияя ослепительной улыбкой.

Он объяснил, что его пригласили на презентацию фильма, обещавшего стать крупным событием. Они полетят первым классом, остановятся в отеле «Крийон», будут есть устриц, пойдут в Лувр, будут бродить по Латинскому кварталу и совершат набег на парижские магазинчики.

– Скажи мне, что ты согласна, что тебе нравится это предложение, что ты меня еще любишь, – умолял Андреа.

Пенелопа все-таки почувствовала себя растроганной.

– Вот теперь ты точно загнал меня в угол, – прошептала она. Ей не хватило духу признаться ему, что в ее жизни есть другой мужчина. Поэтому она ограничилась тем, что сказала: – Твое приглашение опоздало на несколько лет. Мне очень жаль, Андреа.

Ей действительно было жаль и себя, и его, и десяти лет брака, идущих ко дну.

– У тебя еще есть несколько дней, подумай, прежде чем отказываться.

Это была последняя неделя занятий в школе. Если она сразу уедет с детьми в Чезенатико, это поможет ей уклониться от поездки в Париж, не обижая мужа, быстро прикинула Пенелопа.

Но поворот событий все изменил: совершенно неожиданно ее мать вызвалась ей помочь.

– Мы с твоим отцом, – сказала Ирена, – решили провести пару недель в Чезенатико. У тебя много дел. Мы отвезем детей к морю, а ты подъедешь позже.

В отсутствие детей у нее появилась возможность объективно оценить перемену в поведении мужа, случившуюся именно в тот момент, когда она сама была готова ему изменить. Это еще больше осложнило и без того запутанную ситуацию.

Лючия и Даниэле отбыли на море в среду вечером, когда Андреа был на работе. Пенелопа позвонила Раймондо и рассказала ему о своих затруднениях.

– Муж хочет, чтобы я на уикенд поехала с ним в Париж, – сказала она.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – спросил Раймондо.

– Наверное, жду, что ты скажешь мне, чтобы я не ездила.

– Ты должна сама принять решение.

– Но ты мог бы хоть сказать, что тебе жаль, – обиделась Пенелопа.

– Пепе, я не стану делать выбор за тебя. У меня нет на это никакого права. Я влюблен в тебя. Признаться даже, я ревную. Но это не имеет значения. Мы с твоим мужем не рыцари, оспаривающие внимание прекрасной дамы. Я с ним не знаком, а он, судя по всему, вообще не подозревает о моем существовании. Могу лишь сказать, что я приму твой выбор. И если ты решишь отправиться в Париж, я не перестану тебя ждать. Ты еще не знаешь, сколько во мне упрямства.

– Он отец моих детей, – расплакалась Пенелопа, полная страхов и сомнений.

– Возможно, когда-нибудь ты скажешь то же самое обо мне, но только со счастливой улыбкой, а не со слезами. Успокойся, Пепе. Все утрясется.

Пенелопа знала только один способ заглушить снедавшую ее внутреннюю тревогу: загрузить себя делами. Поэтому в десять вечера она принялась за генеральную уборку, начав с комнат детей. Распахнула настежь окна, сняла постельное белье, собрала пижамы… На мгновение она позволила себе расслабиться, прижала к лицу детские пижамки, вдохнула ни с чем не сравнимый запах. Ее сердце наполнилось нежностью. Утешительно было сознавать, что дети в безопасности, вдалеке от семейных бурь, под присмотром бабушки и дедушки.

Андреа вернулся к одиннадцати и застал ее за мытьем окон.

– Ваниль с шоколадом, – объявил он, выставляя на стол коробку с мороженым.

Наверное, ей следовало бы изобразить радость, но она ничего не могла с собой поделать: внезапный поток знаков внимания со стороны мужа только раздражал ее, потому что не давал возможности спокойно разобраться во всем.

Пенелопа спустилась со стремянки.

– Спасибо, – сказала она.

Они вместе отправились на кухню и разделили десерт. Андреа пытался определить настроение жены, болтая о пустяках. Секретарша Москати ушла в декретный отпуск. Завотделом спорта купил подержанную «Феррари». Одного из фоторепортеров обокрали на Центральном вокзале.

– Так ты летишь со мной в пятницу? – спросил он вдруг.

– Почему ты придаешь такое значение этой поездке? – Усмехнувшись, Пенелопа добавила: – Моя мать сказала бы, что я унаследовала от нее скверную привычку отвечать вопросом на вопрос. Но прежде, чем принять решение, я должна понять.

– Черт побери, я же тебя не оскорбляю! – возмутился Андреа.

– Нет, оскорбляешь, – в свою очередь разгорячилась Пенелопа. – Разрыв между нами образовался много лет назад, а ты пытаешься скрепить его английской булавкой. Ткань износилась и больше не держит. Пожалуй, тебе лучше лететь без меня.

– Иди ты к черту! – воскликнул Андреа, бросив ложечку в раковину, и вышел из кухни, как всегда, хлопнув дверью на прощанье.

Пенелопу это не смутило. Она чувствовала себя смертельно усталой. Торопливо сунув блюдца из-под мороженого в посудомоечную машину, она прошла в ванную, приняла душ и легла спать в своей комнате. Андреа еще не спал: она видела полоску света, пробивающегося из-под его двери. Пенелопа решила об этом не думать и почти сразу заснула.

Ее разбудил оглушительный удар грома, разорвавший ночную тишину. Сразу вслед за ним послышался яростный шум дождя: небо разверзлось, на город обрушился ливень. Молнии полосовали небо, чередуясь с громовыми раскатами. Окна! Окна, которые она мыла, так и остались открытыми! Пенелопа вскочила и, ежась от сквозняков, принялась закрывать распахнутые окна и балконные двери. У себя в комнате, в спальнях детей, на кухне… «Вот дура!» – ругала она себя. Так, теперь надо закрыть окна, выходящие на улицу: в гардеробной, столовой, гостиной… И тут, подойдя к окну в столовой, она увидела на улице Раймондо. Он стоял и смотрел вверх, на окна ее квартиры, не обращая внимания на струившиеся потоки дождя.