Он не ангел - Линда Ховард Страница 63

Энди отрицательно покачала головой:

– Я никуда с тобой не пойду.

– Если пойдешь, обещаю ответить на любой твой вопрос.

Энди замерла. Но в следующую минуту ужасно разозлилась на себя, поддавшись было соблазнительному, как ей показалось, предложению, на что и рассчитывал Саймон. Умом она понимала, что ей следует держаться от него подальше, но возможность узнать что-то о нем манила ее. Саймон с интересом, с блеском в глазах наблюдал за Энди. Уголки рта его насмешливо изгибались. Он выглядел чрезвычайно привлекательно, когда ослаблял бдительность и с его лица сходило обычное бесстрастное выражение. Его обаяние почти победило Энди. И все-таки она отказывалась сдаваться.

– Я не желаю ничего о тебе знать.

– Не желаешь знать, к примеру, как у меня появилась татуировка на заднице.

– У тебя нет татуировки на заднице! – рявкнула Энди, гневно сверкая на него глазами. Она видела его зад, но никакой татуировки там не было, не слепая же она в самом деле. Она бы непременно ее заметила.

Саймон начал расстегивать ремень на джинсах.

– Не надо! – заволновалась Энди. – Не надо…

Его тонкие пальцы сжали язычок молнии и потянули его вниз.

Энди забыла, о чем говорила до этого.

Саймон повернулся к ней спиной, зацепил большими пальцами пояс джинсов и приспустил их. На крепкие округлости его ягодиц упали полы рубашки. Он поддержал их рукой, и Энди справа в самом верху увидела некий абстрактный рисунок, какой-то странный, вьющийся лабиринт. Пальцы Энди судорожно дернулись от внезапного порыва прикоснуться – не к татуировке, ей вновь захотелось ощутить округлость его мышц и прохладу его кожи.

Она сжала руки в кулаки и постаралась, чтобы ее голос звучал спокойно.

– Странный рисунок. Что он означает?

Саймон натянул джинсы, заправил в них рубашку и, застегивая молнию, повернулся к Энди. Его лицо было весело.

– Расскажу за обедом.

– Черт тебя подери! – сердито бросила Энди и, круто развернувшись, пошла в спальню собираться.

Через десять минут она вышла. Все сборы заключались в том, что она почистила зубы, причесалась, а пижаму с футболкой сменила на джинсы и кофточку, на которой расстегнутой оставалась только верхняя пуговица: она запретила себе всякие откровенные вырезы – шрам на груди служил вечным напоминанием о том, что жизнь ее навсегда изменилась. И никакой косметики на лице – поражать она никого не собиралась. Надев шлепанцы, Энди взглянула на свои ненакрашенные ногти на ногах и фыркнула. Сейчас она была полной противоположностью той Дреа, которую Рафаэль когда-то отдал попользоваться убийце, и если ему, Саймону, это не по вкусу, она его не держит, пусть катится отсюда на все четыре стороны.

При виде ее у Саймона на лице появилась искренняя улыбка.

– Ты чертовски хороша, – сказал он.

Комплимент оказался настолько неожиданным, так не соответствовал ее недавним размышлениям, что Энди остановилась, открыв от изумления рот.

– Я… э-э… спасибо. Но… ты что, слепой?

– Вроде бы нет, – серьезно ответил Саймон, словно ее вопрос не был риторическим. Он протянул руку и дотронулся до ее волос: – Жаль немного, что нет кудряшек, но цвет мне нравится. Ты теперь не такая яркая, не такая хрупкая. И это хорошо. А твои губы по-прежнему… а впрочем, не важно.

– Что не важно?

Он играл с ней, как с рыбкой, попавшейся на крючок. Энди это сознавала, но какая разница? И все-таки что там с ее губами? Спрашивать ей об этом его не следовало, потому что ответ скорее всего ожидался с сексуальным подтекстом, а эту тему она затрагивать не хотела. И все же… что там с ее губами?

– Скажу за обедом, – ответил Саймон.

Когда они устроились за отдельным столиком в «Блинком доме» и перед ними возникли меню и дымящийся кофе, Энди поняла, что она права: готовность Саймона ответить на любой ее вопрос вовсе не означала откровенность с его стороны. Разозлившись на себя за то, что не подумала об этом раньше, Энди бросила меню на стол и с досадой воззрилась на Саймона.

– Однако насколько правдивы будут твои ответы?

– Абсолютно правдивы, – без заминки ответил Саймон.

Такая готовность с его стороны, конечно же, настораживала, и Энди поняла: она попалась.

– Врешь.

Саймон отложил меню.

– Сама подумай, что мне от тебя скрывать? Или тебе от меня?

– Откуда мне знать? Если бы я все про тебя знала, то и не интересовалась бы ничем.

– Верно.

Саймон улыбнулся. Уж хоть бы он не улыбался, подумала Энди. Его улыбки заставляли ее забыть, что он киллер, что по его жилам бежит ледяная водица и что, отвергнув ее, он заставил ее страдать гораздо сильнее, чем все остальные мужчины. Откуда все же у него татуировка на ягодице, подумала Энди. Как только она могла о ней забыть?

– Ну и что означает рисунок на твоей заднице?

– Не знаю. Это временная детская татуировка. Я ее только сегодня утром перевел.

Энди, которая в этот момент пила кофе поперхнулась, и теперь, зажав нос и рот ладонью, старалась проглотить кофе, чтобы не испачкать стол. Справившись наконец с неловкостью, она залилась смехом: ловко же он обвел ее вокруг пальца.

– Так нечестно! А я-то повелась. Я же знала, что никакой татуировки у тебя нет.

К столику с блокнотом и ручкой приблизилась официантка:

– Ну, что будем заказывать?

Энди взяла омлет, бекон и тост, Саймон все то же и плюс ко всему жареную картошку. Как только они снова остались одни, Энди поставила чашку на стол, чтобы не подавиться снова, если он в очередной раз преподнесет ей какой-нибудь сюрприз.

Ей о многом хотелось его расспросить, но некоторые вопросы она не решалась задать – не была уверена, что готова услышать ответы. Возможность задать Саймону любой вопрос ее сейчас обескураживала. Впрочем, как и любого, оказавшегося бы на ее месте. Она с этим мужчиной чувствовала себя так, будто дразнила тигра палкой, а занятие это, даже если тигр пока не имеет ничего против, в любой момент может стать крайне опасным.

И Энди ради собственной безопасности начала с простого:

– Сколько тебе лет?

Удивившись ее вопросу, Саймон приподнял брови.

– Тридцать пять.

– Твой день рождения?

– Первое ноября.

Энди умолкла. Ей хотелось знать его настоящую фамилию, но этот вопрос скорее всего лучше не трогать. Его тайны темнее ее секретов, их границы более четки и резче очерчены.

– Это все, что ты хотела знать? – поинтересовался он, когда ее расспросы прервались. – Ты хотела только знать, сколько мне лет и когда я родился?

– Нет. Не только, но оказалось, что задавать тебе вопросы гораздо сложнее, чем я думала.