Брак по-американски - Анна Левина Страница 63

— Ну, ладно, псих, не визжи! — отрезала мама. — Встречаемся через полчаса около парадного.

Отдав мешок Гарику, мама вернулась домой бледная и дрожащая.

— Ну, что? — спросила я.

Не отвечая, мама подошла к буфету, достала бутылочку с валокордином, плеснула его в рюмку и залпом выпила.

— Я его спросила, — отдышавшись, с трудом выговорила мама, — что мне делать с общей кредитной картой «Американ-экспресс». Он рассмеялся и сказал, что давно её аннулировал. Как давно? Ещё в марте. А знаешь, оказывается, когда он нанял адвоката? Тоже в марте. Помнишь, как сказал Паприков на свадьбе? «Самый лучший экспромт должен быть хорошо подготовлен». Вот Гарик и подготовился. Они с Паприковым свой экспромт хорошо продумали заранее. Боже мой, какая подлость! С кем я жила? Слушай! Меня вдруг осенило! Ты помнишь спектакль за столом, когда приезжал Лёва, брат Гарика? Это было в середине апреля. Бася просила, нет, даже не просила, а нахально требовала, чтобы Гарик выписал Лёве чек на 500 долларов как бы от неё, а она якобы потом отдаст Гарику наличными. Я ещё тогда удивилась, почему Лёве нужен чек? Почему она не может дать ему наличные, не трогая Гарика? А Гарик тогда взорвался и орал, что он никому не должен? Помнишь?

Я кивнула. Конечно, помню эту сцену и орущего Гарика, и испуганных Басю с Лёвой.

— Так вот! — продолжала мама. — Это был фарс для меня. На самом деле Гарик им, видимо, объявил, что всё равно уйдёт. Пятьсот долларов он отдал Лёве за свадебный подарок, они тогда ровно пятьсот долларов нам преподнесли. Он же порядочный человек, наш Гарик! Своему брату деньги вернул! На остальных — ему плевать! Ты была права, в мой день рождения Бася билась в истерике, потому что думала, что Гарик уже сбежал! Подумать только! Столько времени прошло, ни Бася, ни Лёва с Леной ни разу не позвонили! Даже не посочувствовали мне! А что я им сделала? Кроме добра и подарков, они от меня ничего не видели! Свиньи! Боже мой! Какие же они свиньи!

В тот же вечер, немного придя в себя, мама устроила мне допрос с пристрастием, но я, конечно, умолчала о своих беседах по телефону. Мне было страшно подумать о том, как она среагирует, если узнает правду. Ведь это были пустые разговоры, трепотня. Неужели такое надо принимать всерьёз? Страх и чувство вины перед мамой сжимали сердце! Я первый раз в жизни почувствовала себя совершенно бессильной! От невозможности что-то поправить хотелось уйти из дома!

В ответ на мамины вопросы я бормотала что-то невразумительное, пожимала плечами и отвечала междометиями. Но мамины осуждающие вопросительные глаза следовали за мной повсюду. Ни одному моему путанному объяснению мама, конечно, не поверила, это было видно. Она замкнулась, почти со мной не разговаривала, а когда я к ней обращалась, односложно отвечала только «да», «нет» и «отстань»!