Букет кактусов - Лариса Уварова Страница 63

Глоток холодного мартини немного притушил страсти. В томных карих глазах Рэя появилось их обычное выражение, та самая смесь влюбленности и ироничности, которая сводила Сашу с ума.

– Ты должна понять бедного негра, моя неверная блондинка! Вдруг тебе вспомнится то, что у тебя было с этим красивым белым мужчиной давным-давно? Тогда я ему не соперник, увы!

– Не смей называть Жемчужникова красивым! Если хочешь знать, я никогда его таким не считала, – соврала Александра. И добавила чистую правду: – Для меня нет никого прекрасней тебя, моя черная пантера... Ну прошу тебя, дай мне часок на разборку с этим бледнолицым!

– Так и быть, Любочка. Только час!

Он послал ей пламенный взгляд, не нуждающийся в комментариях, и громко сказал:

– Дорогая, у меня так разболелась голова... Пожалуй, я бы уехал. Как ты думаешь?

– О, Рэймонд... Здесь так превосходно, я только начала расслабляться. Если ты устал, милый, поезжай один, а я еще повеселюсь. Не возражаешь?

– Как хочешь, дорогая. Но кто тебя отвезет домой?

– Не беспокойся, я доберусь на такси. Спокойной ночи, дорогой.

Рэй поднес руку девушки к губам, потом шепнул ей на ушко:

– Веселись, Дездемона, да знай меру!

Саша ответила ему в тон:

– А ты не вздумай уснуть до моего возвращения, Отелло!

Роскошная блондинка, слегка прикрытая жемчужной материей, проводила господина Кофи до выхода из зала, ей надо было привести себя в порядок. И пока они не скрылись за дверью большого зала, Саша прямо-таки физически чувствовала обнаженной спиной обжигающий взгляд Бориса.

«Ага, голубчик!.. Пострадай, пострадай. Ты же думаешь, что я ухожу насовсем, а ты ко мне так и не „пришвартовался“ и даже не спросил телефончик».

В дамской комнате мрамора и позолоты было ничуть не меньше, чем повсюду, зато зеркал – значительно больше. Еще здесь стояли очень славные кресла для отдыха уставших тусоваться дам. В одном из них, подобрав под себя ноги в черных колготках с блестящим «змеиным» рисунком, мирно дремала женщина-вамп. Рядом валялись ее туфли и мокрое полотенце – очевидно, оно упало с Аннушкиной головы. Когда Саша вошла, Борькина брюнетка продрала мутные глаза.

– А, это ты, милочка... Славный вечерок, правда? – И она опять погрузилась в пьяное забытье.

– Гораздо лучше, чем вы можете предположить, дорогая.

Убедившись, что ее макияж на месте и она не стала больше походить на Сашу Александрову, мнимая Люба вышла в коридор и едва не была сбита с ног Борисом Феликсовичем, летевшим со стороны холла. От неожиданности девушка потеряла равновесие и... оказалась в объятиях неловкого чиновника.

– О, простите меня! Ах, это вы...

Он не смог скрыть мгновенного торжества, вспыхнувшего в его глазах. Но вместе с радостью эти серые глаза излучали сейчас такое смущение, что Саша невольно усомнилась, а тот ли это самый Борька Жемчужников?

– Как вы меня напугали, Борис... Феликсович! Может быть, вы меня все-таки отпустите?

– О-о, простите... – Он смутился еще больше и медленно разжал пальцы, сжимавшие локти Александры. – Ради Бога, умоляю вас: просто Борис, без отчества. Я еще не такой старый, Любочка!

– Не кокетничайте, таким мужчинам, как вы, вовсе ни к чему об этом напоминать. Так куда же вы неслись, сметая всех на своем пути?

– Я...

– Должно быть, разыскиваете свою спутницу, Анну?

– А?.. Да-да. В самом деле, она куда-то исчезла. Я подумал, может быть, она вышла на воздух, проветриться... Вы ее не видели?

«Ври больше, Жемчужников. Конечно, ты выскочил за нами следом, и тебе, конечно, сказали, что Рэй уехал один. И ты помчался как угорелый разыскивать меня, а не Анну!»

– Я ее видела ровно минуту назад. Она осталась вот за этой дверцей, – Александра указала себе через плечо.

Борис нахмурился.

– Она в порядке?

– Более-менее. По-моему, будет лучше некоторое время ее не тревожить.

Жемчужников понимающе покачал головой.

– Я должен был предвидеть, что этим все закончится. Ах, Аннушка! Она прекрасный друг, но ничего не может поделать со своей слабостью к спиртному...

«Точно так же, как я в свое время ничего не могла поделать со своей слабостью к тебе! И еще неизвестно, какое из двух зол имеет более разрушительные последствия...»

– Я думаю, вам следует отвезти ее домой, Борис.

– Разумеется, но не сию минуту. Вы же сами сказали: лучше ее пока не беспокоить.

От его озабоченности не осталось и следа.

– А где ваш друг, Любочка? Важный черный господин Кофи?

Саша сделала вид, что не заметила скрытой в его словах иронии.

– К сожалению, Рэймонду пришлось уехать, у него сегодня был трудный день.

– Как жаль! – произнес Борис с нескрываемым воодушевлением. – И вы не составили ему компанию?

– Как видите. Мне захотелось побыть еще немного. И вообще, с Рэймондом мы только друзья. Хотя, конечно, вы не обязаны этому верить...

«Любочка» тщательно изображала в своей речи легкий прибалтийский акцент, который в течение трех лет перенимала в зоне от одной из заключенных – просто так, на всякий случай. Как выяснилось, акцент довольно существенно меняет голос.

Ухмылка Бориса Феликсовича дала ей понять, что он и не думает верить в эти сказки.

– Со стороны вашего друга большое легкомыслие – покидать такую женщину одну в подобном местечке. Да и в любом другом тоже!

«Вот оно: начинается...»

Саша улыбнулась.

– Сразу видно, что вы не знаете Рэймонда. Он очень уверенный в себе мужчина. И поверьте, у него есть на то все основания!

– Нисколько в этом не сомневаюсь. Но что если у какого-нибудь другого мужчины их окажется еще больше?

Александра внимательно взглянула ему прямо в глаза – не то чтоб поощряюще, но уже заинтересованно...

– Я вижу, вам хорошо знакома эта тема. Почему бы нам не продолжить ее где-нибудь в более приятном местечке? Скажем, за коктейлем или в танцевальном зале? Я осталась без кавалера, вы – без дамы... Что скажете?

– Отличная идея!

– Какая именно? Их было две.

– Да любая, черт возьми! Все ваши идеи, Любочка, я заранее принимаю с восторгом. Кроме одной – послать меня подальше.

Блондинка засмеялась серебристым смехом.

– Не волнуйтесь, Борис Феликсович, это вам не грозит, если будете хорошо себя вести. По крайней мере, в ближайшие час-полтора.

Когда прошли час и еще двадцать минут, Борис был на волосок от того, чтобы, схватив ее за руку, прошептать: «Уедем отсюда... К тебе или ко мне?». Но какая-то неведомая сила удерживала у него на языке такие старые, такие привычные слова. Впервые в жизни он был не совсем уверен в себе. Он чувствовал, что с этой женщиной так нельзя. Он даже до сих пор не рискнул перейти с ней на «ты», какое уж тут «уедем»...