Проверка на любовь - Андреа Семпл Страница 63

— Приятно сознавать, что некоторые традиции не меняются никогда.

Я сажусь на диван и, ухватив обеими руками чашку горячего кофе, чувствую, что мне самой пора заканчивать отношения с Джеки.

— Я начинаю думать о том, что ты была права насчет нее с самого начала. И беда заключается даже не в том, что я живу вместе с ней, а в том, что я стала жить вместе с ней. Улавливаешь разницу?

— Э-э-э… Не совсем.

— Ну, получается так, что вся моя жизнь стала зависеть от нее. Понимаешь? Весь этот секс, наркотики… Даже больше всего секс. Я уже не знаю, как это все можно объяснить, но мне кажется, что она поглотила меня целиком.

— Значит, ты подумываешь о том, чтобы съехать с ее квартиры?

— Ну, пока нет. Во всяком случае, серьезно я еще по этому поводу не задумывалась. То есть мне даже страшно представить себе, что опять придется заниматься всем этим кошмаром.

Под «кошмаром» я имею в виду свой собственный опыт поиска отдельной квартиры.

— Я тебя понимаю. По крайней мере, одной тебе тут придется туговато. — Фиона, устроившись рядом со мной в своих мешковатых спортивных штанах и розовой футболке, пристально изучает содержимое своей чашки с кофе, словно разглядывает будущее в хрустальном шаре.

— Что ты сказала?

— Ну, я ведь тоже не могу оставаться здесь навсегда.

Я оглядываю комнату с ее отклеивающимися обоями, старыми плакатами и пирамидами пивных бутылок.

— Но я считала…

— Нет. К тому же скоро вернутся его товарищи, и это произойдет быстрей, чем мне кажется. Я подумала, что нам двоим, может быть, имеет смысл подыскать себе квартиру? Ну, как в те добрые старые дни, а?

Ох, эти милые денечки! Похоже, с тех пор действительно прошла целая вечность. Наш первый год в Лондоне. Мы проводили все свободное время, танцуя и распевая песни, если не ошибаюсь. Впрочем, возможно, кое-что я и начала уже забывать. То есть, конечно, мы не могли постоянно вести себя, как Мэри Поппинс, верно?

Прежде чем я успеваю ей что-то ответить, я слышу, как хлопает входная дверь. Стю вразвалку идет в комнату, почесывая щеку, чем сразу же напоминает мне гиббона, бросает ключи на журнальный столик и направляется к дивану.

Я возвращаюсь в свое церковное жилье, где меня встречает громкая музыка. Она несется откуда-то из-под крыши дома. Видимо, стереосистема включена на полную катушку. В квартире слышны возбужденные мужские голоса. Мне все ясно: компания продолжает веселиться. Так оно и есть: Джеки сидит между двумя могучими викингами (на этот раз они полностью одеты) и поглощает текилу такими дозами, словно завтра наступает конец света. Видимо, так ей и представляется завтрашний день: его для Джеки попросту не будет существовать.

— Тише! Тише! — требует она и рукой показывает, как надо немедленно стереть улыбки с лиц. — Посерьезней! Еще серьезней!

— Будешь пить текила? — интересуется у меня один из близнецов, тот, у которого акцент выражен сильнее.

— Нет, мне и так хорошо. Я, наверное, сразу пойду спать. Ты не могла бы… — Я смотрю на Джеки и жестом показываю ей, что надо немного убавить громкость.

Она поднимается со своего места (на это уходит примерно минут пять) и приглушает музыку на полдецибела. Она возвращается к столу и тут же истошно вопит:

— Текилы! — и одним махом осушает очередной стакан.

— Спокойной ночи, — произношу я, сознавая, что мой голос за один этот день успел постареть лет на десять.

— Спокойной ночи, — отзывается Джеки. Или мне кажется, что она сказала так. Трудно разобрать слова, если их произносят, посасывая лимон.

— У нас ничего не получается, — сообщаю я ей на утро.

— Что?

— Ну, жить вместе на одной квартире. Не получается.

— Что?

— Я хочу сказать, что с твоей стороны это было, конечно, мило и замечательно. И я, разумеется, заплачу тебе столько, сколько должна. Но, мне кажется, я должна отсюда съехать.

— Съехать?

— Ну, да.

— Что ж, это грандиозно. — Я понимаю, что сейчас Джеки начнет мелодраму. — Просто великолепно. Я забираю тебя к себе, учу тебя, как надо хорошо жить и правильно развлекаться, я оплачиваю тебе поездку на Ибицу…

— Знаю, знаю. Ты была ко мне исключительно добра и внимательна. Это так, я же не спорю.

— Я позволяю тебе поставить меня в дурацкое положение во время самой важной тусовки года, когда ты приперлась туда со своими идиотскими друзьями.

Что такое? Джеки была в дурацком положении? Эти слова как-то даже не складываются вместе.

— Ну, прости меня, — извиняюсь я, прежде чем высказать ей свое мнение. А мое мнение содержит немало информации. Я убедительно доказываю ей то, что ее дурацкие теории в жизни никогда не срабатывают. Я разъясняю, что жизнь только настоящим моментом ведет к саморазрушению. Я советую ей как-нибудь выбирать время и просто прогуливаться по улочкам Лондона, чтобы не потерять способности любоваться городскими пейзажами. Я высказываю ей все это и еще тысячу разных важных мелочей, потому что за все это время в моей голове скопилось много того, что я должна была ей выговорить.

— Ты уже закончила? — через некоторое время спрашивает Джеки.

— Да. Вот теперь — да.

Я выхожу из комнаты и слышу, как она истерично хохочет за моей спиной, как будто я только что рассказала длинный, но очень смешной анекдот.