Обман, или Охота на мачо - Сара Мейсон Страница 63

Я сижу в машине, стараясь не концентрироваться на шуме в голове, урчании в желудке и на ужасном привкусе во рту (как будто у меня не рот, а клетка волнистого попугайчика). Ох, а еще меня беспокоит распухший палец. Сама, конечно, виновата, но я не очень жалею об этом. Полчаса назад шесть крепких офицеров окружили дом номер шестнадцать по Мэйпл-три-драйв, и Джеймс с Келлумом сначала вежливо постучали в дверь, а затем прокричали наводящую ужас фразу: «Откройте, полиция!» Дверь открыла заспанная женщина. Джеймс пронесся мимо нее, Келлум закрыл дверь, и это было последнее, что я смогла увидеть. Быстро передав информацию по рации, четыре офицера, стоявшие по углам дома, зашли внутрь через переднюю дверь. Интересно, что они там делают? Мастерят фигурки из бумаги?

Доблестным работникам больницы, в конце концов, удалось снять бутылку с моего пальца при помощи холодных компрессов, которые в течение часа мне прикладывали к ноге, чтобы спала опухоль. Затем меня повезли на рентген и, к счастью, перелома не обнаружили. Спустя некоторое время вернулся Джеймс Сэбин. Он отвез Флер домой и потащил меня в круглосуточное кафе, где мы перекусили тостами и кофе. Мне кажется, что все это произошло в течение нескольких минут. Потом мы мчались навстречу рассвету удивительной красоты. Подъехав, встретились с офицерами, одним из которых был Келлум. Он посмотрел сначала на мое зеленое лицо, затем на искаженную физиономию Джеймса и благоразумно промолчал.

Наконец Джеймс появляется в дверях дома. У меня замирает сердце, настолько печальным он выглядит. Я наблюдаю за тем, как он медленно идет по дорожке от дома и затем, ни слова не говоря, садится в машину рядом со мной.

— Что случилось? — тревожно спрашиваю я. — Обнаружили украденные вещи?

Он мотает головой. Я инстинктивно вытягиваю руку и дотрагиваюсь до его колена:

— О, Джеймс, мне очень жаль.

Он слегка пожимает плечами и говорит:

— Не надо сожалений, потому что мы нашли в их компьютере файлы с детальным описанием трех ограбленных домов и счет-фактуру на покупку гаража, стоящего на другом конце города.

Он косится на меня и расплывается в улыбке. Я издаю радостный визг, ощущая прилив адреналина в моей и без того перегруженной нервной системе.

— Значит, мы поймали Лиса? Поймали наконец?

— Это не он, а она.

— Женщина? — с недоверием говорю я. Мой рот так и остается открытым от удивления.

— Полагаю, что наш мистер Мэйкин обеспечивал ее информацией, а она совершала ограбления.

— Но я была уверена, что грабитель — мужчина.

— Мы предполагали, что это женщина.

— И ограбления совершала она одна?

Он кивает:

— Думаю, что да; скоро мы сможем допросить ее. С ней живет ее дядя, и ты ни за что не догадаешься, чем он занимается…

— Чем?

— В свободное время он ремонтирует часы. В доме есть специальная комната, отведенная для мастерской. Я видел этого человека, и не думаю, что он что-нибудь знает об ограблениях, но нам все равно придется привезти его в участок для допроса.

— А как насчет мистера Мэйкина?

— Я отправил за ним полицейских.

Я улыбаюсь, но, посмотрев на Джеймса, делаю серьезное лицо и робко ерзаю на месте. По-моему, здесь пахнет романтикой, или это мой замутненный и отравленный алкоголем разум искажает реальность? Мы долго и напряженно смотрим друг на друга. Напряженность момента захватывает нас. Мое дыхание становится прерывистым, грудь неприлично вздымается. Джеймс не сводит с меня своих прекрасных зеленых глаз.

— Холли, — тихо произносит он. — Ты…

Стук в окно машины со стороны водителя заставляет нас подпрыгнуть. Келлум зовет Джеймса. Не говоря ни слова, Джеймс выходит из машины, и они вместе идут назад к дому. Что он хотел мне сказать? Он ведь произнес «Ты…». Что «ты»? Танцую ли я танго? Ношу ли анорак? Ем ли ореховое масло?

Пока я сижу в машине и жду, стараюсь не думать о том, что произошло или не произошло между нами.

«Ты устала, — говорю я себе. — Устала и все еще немного пьяна. И придумываешь то, чего нет».

Думаю о женщине, которую они собираются допрашивать, и, должна сказать, питаю к ней сдержанное уважение. Она чуть было не скрылась окончательно, совершив ограбления на сумму в сотни тысяч фунтов. Интересно, что у нее за дядя; надеюсь, с ним все будет в порядке. У меня слишком мягкий характер, в этом вся проблема. Я никогда не смогла бы быть офицером полиции. Слишком беспокоюсь за людей. Я вспоминаю печальное лицо миссис Стефенс, после того как были украдены все ее семейные ценности, и мистера Уильямса с перебинтованной головой, когда мы навещали его в больнице. Нормальный человек не смог бы совершить такое. Я достаю блокнот и неровным почерком начинаю описывать последние события.

Наконец полицейские выходят из дома, держа за руки женщину — ту самую, что открывала им дверь. На ней потертые джинсы и джемпер. С ними идет и ее дядя — пожилой человек, но наручники надеты только на женщину. Я наблюдаю за тем, как один из полицейских помогает им сесть в машину и резким движением захлопывает дверцу. Остальные полицейские выносят из дома вещи в больших пластиковых пакетах и, поместив их в багажник, расходятся.

Поговорив с парой офицеров, Джеймс направляется к нашей машине. Я поспешно опускаю глаза и снова принимаюсь писать. Он садится, пристегивает ремень, и мы вслед за остальными выезжаем на дорогу.

— Ты поедешь в участок или мне отвезти тебя домой? — спрашивает он.

— Проводить допрос будешь ты?

— Да, мы можем их задержать лишь временно, а затем нам придется предъявить обвинение, поэтому допросить их нужно сегодня. Но ты не сможешь присутствовать при допросе.

— Ничего страшного. Если не возражаешь, я поеду в участок и буду писать «Дневник».

— Конечно.

Арестованную женщину зовут Кристин Стэдман. Джеймс несколько часов допрашивает ее и дядю. То и дело они прерывают допрос, желая посоветоваться с адвокатом, которого вытащили из постели в такую рань. Во время одного из таких перерывов Джеймс заходит в офис, чтобы выпить кофе из автомата. Я сижу за ноутбуком и описываю сегодняшние события. Когда Джеймс усаживается на стул напротив меня, я поднимаю глаза.