Мать моя - колдунья или шлюха - Татьяна Успенская Страница 63

Привыкнуть к тому, что Тося всегда слева, не могу. Слева таится моя смерть. Получается, Тося между мной и моей смертью.

А не может моя смерть покарать Тосю? Кошу взглядом. Пишет сочинение, решает задачу, читает книгу… — каждое дело она делает так, словно оно самое главное в жизни.

Со мной она не разговаривает. Но это и не надо. Я чувствую, её аура и моя слились. И ничего не надо говорить. Иногда она смотрит на меня. Это тоже лишнее. Я вижу её лицо и тогда, когда она не смотрит на меня, а я — на неё. Я знаю каждую черту его, каждую клетку.

Ребята кричат, смеются, отвечают учителю, разговаривают друг с другом… они не мешают нам, наоборот, они нам нужны, они защищают нас от всего мира.

Лишь несколько раз этот мир вторгается в наше зелёное поле, на котором восходят к небу деревья и травы, торопятся к цветку шмели и летит мяч, брошенный мне Павлом.

Около Тоси — Котик.

Собственной персоной, он, Котик, стоит перед Тосей.

— Сегодня танцы. Я приглашаю тебя, — говорит. Котик всегда был наглый. А теперь-то, когда он на голову выше всех нас, широк в плечах, и подавно. Волосы у него — шапка, губы красны. Голову вроде склонил перед Тосей, но можно считать — не склонил, а поднёс своё красивое лицо к ней.

— Сначала будет спектакль. Любительский, конечно, но я был на репетиции, тебе понравится: играют хорошо, а действие происходит в университете.

Откуда он знает, что ей понравится, что не понравится? Где они общались?

— Совсем из другой оперы, чем ставили мы. «Ставили мы»? У них есть что-то общее?

Что я знаю о Тосе? Учится лучше всех. А как проводит своё время после уроков, где?

— Он из жизни закордонной молодёжи, довольно познавательный. Ну совсем не похоже на нашу жизнь. А потом они устраивают танцы. И начало, в общем, в приемлемое время — в шесть.

Тося встаёт.

— Сегодня занята. Если бы знала заранее! Приезжает моя подруга, не могу отменить.

— С подругой.

— Не могу, поверь.

Что-то Котика насторожило, из-за Тосиного плеча он вывернулся взглядом, уставился на меня.

— Ты сидишь с ней? — спросил он.

— Я сижу с ним! Пересела, когда Паша уехал. А в чём дело? Какое отношение это имеет к нашей театральной студии и лично к тебе? — У Котика пропадают губы. Как он делает это, непостижимо, были губы, и нет их. — Посмей только тронуть его своим тренированным пальцем или сапогом, — говорит Тося. Она стоит ко мне спиной, тонкая, гибкая, как моя мать. У Котика сужены глаза. — В твою головку может прийти мысль попросить о такой любезности кого-то другого. Думаю, это тоже станет большой твоей ошибкой. До завтра. Кажется, репетиция у нас завтра.

Котик, ни слова не сказав, идёт к выходу и покидает наш класс.

Будто ничего и не случилось, Тося — под звонок — усаживается на своё место и открывает учебник биологии.

Биология — второй после математики предмет, на котором такая тишина, что слышно передвижение микробов.

Вета Павловна… Прежде всего лицо… Начитавшись благодаря Павлу и тёте Шуре сказок, я создал в себе облики их героев. Тут и баба Яга, и Кощей, и ведьма, и рыцарь, и богатырь. И, конечно, добрая фея, волшебница, спасающая принцесс и золушек от чар злых колдунов.

Вот такая фея и волшебница Вета Павловна. Пашка назвал её Ветра. Странное имя, не ветер и не Вета, но оно прижилось, и перед её уроком раздавалось: «Скорее на места! Ветра сейчас влетит!»

«Влетит» — тоже слово, прилипшее к ней. Она в класс именно влетала и прямо от двери начинала говорить:

— Если на пути крови ты сотворишь преграду из ядовитых веществ, что будет?

И сразу несколько глоток кричит: «пробка», «затычка», «тромб».

Ветра любит разговор и вовлекает в него почти всех. Кто быстрее выскажется — соревнование. Каждый — слух и зрение. Слух потому, что от самого простого слова Ветры, как от истока, и начинается сегодняшний урок, а зрение — потому, что, не успела влететь в класс, а на доске уже — кровеносный сосуд и тромб, перекрывший крови движение, ещё через минуту — сердце с левым и правым предсердиями, кровь свежая, кровь, несущая отработанные элементы, и сеть кровеносных сосудов от главных артерий. Ещё через минуту — печень, жёлчный пузырь, селезёнка, с подходящими к ним сосудами. И новый вопрос Ветры:

— От чего зависит качество крови человека? Сталкиваются ответы, так как говорят все:

— От качества еды!

— От качества воды!

— От окружающей среды!

— Сказали уже. Это воздух.

— А вот и нет, это яды…

Уроки биологии — спектакли-импровизации. Никогда не знаешь, какой взрыв они спровоцируют.

Сегодня Ветра так поворачивает свой урок, что вызывает недоумение.

— А почему без ноги я буду чувствовать боль в этой ноге?

— Все болезни зависят только от моего мозга?

— Самую страшную болезнь я могу вылечить сам? Как? У меня дед болен. Я хочу, чтобы он жил.

Ветра летает по классу от одного к другому и останавливается перед каждым, кто говорит.

— От солнца — жизнь и крота, и морковки, и твоя.

— Центральное отопление знаешь? Котельная одна на весь район, а скольких греет!

— Электростанция что такое? И тебе даёт свет, и тебе. Может, одна на целый город!

Она тоже кричит, как и ребята. Если кто станет подслушивать за дверью, решит: базар, хаос, урок сорван. На самом же деле каждое слово его, каждый крик — к единому порядку, как у Анюты, каждая крошка своё место знает, в одно живое русло попадает, более чёткого плана не придумаешь.

Неожиданно во время моего любимого урока — стук в окно.

Павел? Он движется вдоль окон то в одну сторону, то в другую.

Ветра не спрашивает: «Чья птица?», она подлетает к окну, раскрывает его, и Павел стремительно врывается в класс.