Дороже всех сокровищ - Вирджиния Браун Страница 63

– Вообще-то Дейли был сам виноват, что погиб. Мы уже, можно сказать, наступали Нана на пятки, как неожиданно этот хитрый лис повел своих людей в каньон Гавилан. Лейтенант Смит приказал отступать, но эти фермеры уперлись – нет, будем, мол, преследовать… Что, скажи на милость, делать Смиту, не бросать же этих идиотов! В результате погибли и он, и Дейли. Вскоре все эти храбрецы растеряли свой пыл, и тем, кто был еще жив, пришлось бежать поджав хвост.

Гриффин помолчал с минуту, а затем снова спросил:

– Так удалось вам в конце концов поймать Нана или нет? Эймос выплеснул остатки кофе из кружки в костер и угрюмо ответил:

– Нет. В конце августа этот старый лис ушел в Мексику и, насколько мне известно, до сих пор находится там. Может быть, устал от войны, решил какое-то время передохнуть…

– У него, должно быть, целая армия отважных воинов? – предположил Гриффин.

– Ты не поверишь, старик, но начинал Нана с небольшого отряда в пятнадцать человек, а к тому времени, когда подался в Мексику, у него было от силы человек сорок. И этот старый пройдоха, скрюченный к тому же ревматизмом, всего с четырьмя десятками краснокожих держал в страхе всех белых и черных на тысячу верст вокруг! В общей сложности он раз семь-восемь побеждал в серьезных боях с колонистами, убил их с полсотни, а сколько ранил – одному Богу известно, взял в плен двух женщин, отобрал у белых не менее двух сотен лошадей и мулов. Тысяча солдат, не говоря уже о трех-четырех сотнях мирных жителей, не могли справиться с его бандой. Теперь-то ты понял, – горько усмехнулся Джордан, – почему в конце концов мне все это осточертело и я ушел из армии?

– Ты хочешь сказать, что нам предстоит стычка с ними? – встревожился Гриффин.

– Считаю своим долгом предупредить тебя об этом, приятель. То, что мы их заметили, еще полбеды. Беда в том, что они заметили нас.

– И что ты предлагаешь делать? – продолжал донимать вопросами Гриффин. – Вернуться во Франклин? Апачи наверняка пойдут за нами и, боюсь, настигнут нас, как бы мы ни пытались запутывать следы.

– Ты прав. – Джордан поставил ногу на камень, где сидел Гриффин. – Не знаю, кто это – Нана, Джеронимо или Найче, – но ясно одно: от этих ребят вряд ли можно ждать добра.

– Жоли говорит, что это Джеронимо со своими людьми, – добавил Гриффин.

– Джеронимо так Джеронимо, – равнодушно пробурчал Джордан.

– Что ты скажешь, Эймос? – не унимался паренек. – Ты за то, чтобы вернуться или идти вперед?

– Я за то, чтобы идти вперед, – решительно произнес негр. – Как я уже говорил, отправляясь в этот поход, мы должны были отдавать себе отчет, что он может быть рискованным.

– Я тоже за то, чтобы идти вперед, – с воодушевлением поддержал товарища Гриффин. – А ты, дядя?

Джордан молчал, засунув большие пальцы за ремень брюк. Взгляд его был устремлен туда, где беспечно плескалась Жоли. Апачи – ее народ, и хотя она поклялась быть с ним, Джорданом, кто знает, как она решит, если ей придется выбирать между ним и соплеменниками?

– Дядя?! – Гриффин выжидающе посмотрел на Джордана. – Каково твое решение?

– Я за то, чтобы двигаться дальше, – ответил тот. – Но может быть, стоит спросить и у Жоли?

У Гриффина от удивления округлились глаза. Он уставился на дядю так, словно видел его в первый раз:

– Тебя действительно интересует ее мнение? Невероятно!

Джордан так посмотрел на Гриффина, что тому сразу стало понятно – дядя не шутит.

– Потрясающе! Джордану Синклеру наконец-то вдруг стал небезразличен другой человек! Где бы отметить это событие? – веселясь, проговорил Гриффин.

Эймос рассмеялся в ответ:

– Отстаешь от жизни, приятель! По моим наблюдениям, этот человек небезразличен ему по крайней мере с первой нашей ночи во Франклине.

Гриффин удивленно взглянул на негра:

– По моим же наблюдениям, Джордан все это время только и делал, что старался всячески унизить ее!

– Это говорит о том, что ты не очень наблюдателен, парень, – проговорил Эймос. – Ты видишь лишь то, что лежит на поверхности. Джордан неравнодушен к Жоли – это факт. Он просто медлит, сомневается – но так и должно быть. Только юнцам свойственно очертя голову бросаться в любовь как в воду.

– Ты хочешь сказать, – обиделся Гриффин, – что я на его месте действовал бы необдуманно?

– Не кипятись, приятель. Да, именно это я и хотел сказать.

Гриффин помолчал с минуту, а затем сказал:

– Что ж, не могу не признать, ты прав. И вообще ты, Эймос, я смотрю, мужик неглупый! И где ты только всему научился?

Эймос протянул Гриффину кружку с кофе и раздумчиво проговорил:

– Пришлось поневоле. Если ты родился черным, да еще и в южных штатах, приходится шевелить мозгами – иначе просто не выживешь, братишка!

Гриффин принял из рук негра кружку и пристально посмотрел на него.

– Ты был рабом, Эймос?

– Я смотрю, братишка, – лукаво прищурился Эймос, – ты хочешь в подробностях узнать всю историю моей жизни!

– Так интересно же, Эймос! До тебя мне почти не приходилось общаться с чернокожими. Отец, правда, нанимал несколько раз африканцев к нам на ферму, но никто из них почему-то долго не задерживался.

Эймос лег на землю, подложив под голову седло и вытянув длинные ноги.

– Нет, слава Богу, рабом быть не пришлось. Я родился неподалеку от Натчеза – это в штате Миссисипи, – и родился свободным. Рос в маленькой хижине на берегу реки. Помню наш сад, заросший одичавшими розами и обнесенный живой изгородью из жимолости, а за изгородью – бескрайние хлопковые поля. Ты, может быть, не поверишь, но в детстве мне ни разу не приходилось сталкиваться с расовыми предрассудками…

– Поверить действительно трудновато! – согласился Гриффин.

– Как говорится, невероятно, но факт. В детстве – ни разу. Хозяин, на которого работал мой отец, никогда не смотрел, какой у кого цвет кожи – лишь бы человек честно делал свое дело. Может быть поэтому, когда, покинув родительский дом, я столкнулся с расизмом, воспринял это очень болезненно. Так что я где-то могу понять индейцев – им, как и моему народу, должно быть, несладко приходится от косых взглядов белых.

– А чем занимался твой отец? – снова спросил Гриффин.

– Рыбачил и продавал то, что удавалось поймать. С этого мы и жили, и питались в принципе неплохо. Ты когда-нибудь ел миссисипскую зубатку, Гриффин?

– Не приходилось.

– Ну, брат, ты полжизни потерял! Нет рыбы вкуснее – особенно если обвалять ее в кукурузной муке и поджарить на топленом сале… Добавь еще капусточки или салатику – и ты на седьмом небе! Салат у нас рос повсюду, дикий, бери – не хочу. Мы его целыми мешками собирали, жарили потом с луком…