Грешная фантазия - Николь Джордан Страница 63

– Полагаю, теперь, когда мистер Деверилл спас меня и его совесть чиста, он вскоре покинет Англию.

– Что ж, мне искренне жаль, – грустно призналась миссис Пик.

«А уж как мне жаль», – подумала Антония и, взяв светильник, медленно пошла вверх по лестнице. Вокруг стояла тишина; в этот поздний час остальные слуги уже, несомненно, спали, а мисс Тоттл, которая обычно дожидалась возвращения Антонии с вечерних мероприятий, еще не прибыла из Корнуолла.

Поднявшись по лестнице, Антония направилась к спальне, но, внезапно передумав, вошла в портретную галерею. Поставив светильник, она села в кресло перед портретами родителей – точно так же, как это делал отец на протяжении многих лет.

Глядя на портрет Сэмюела Мейтленда, Антония почувствовала, как у нее в груди разрастается огромный, мешающий дышать комок. Ее не слишком утешало, что убийца наказан; она безумно скучала по отцу, и ей очень его не хватало.

– Мне так грустно, папа, – прошептала Антония, и ее глаза наполнились слезами. – Увы, нас обоих обманула благородная аристократическая внешность Хьюарда.

Осознав, что разговаривает с отцом точно так же, как он разговаривал со своей любимой женой, она неловко усмехнулась, и слезы потоком хлынули из ее глаз. Потом она долго сидела, выпрямившись и прижав к глазам платок, который дала ей миссис Пик, и наконец произнесла:

– Нам нужно очень серьезно поговорить, папа. – Некоторое время она молчала, словно собираясь с силами, затем продолжила:

– Я знаю, чего ты для меня хотел, но я не могу этого сделать. Я не могу выйти замуж за дворянина.

Портретист хорошо передал черты Сэмюела Мейтленда – его огненно-рыжие волосы, румяное лицо, непокорный характер, – но Антония должна была призвать на помощь память, чтобы мысленно услышать раскатистый голос и акцент, выдававший его простонародные корни. И тут же она ясно представила себе его возмущенную реакцию на ее заявление: «Что это значит, девочка, и почему ты не можешь выполнить мою волю?»

– Поверь, это была бы непоправимая ошибка. Я буду безмерно несчастна в браке по расчету, потому что… потому что я влюблена.

Ей показалось, что отец неодобрительно нахмурился, и Антония, комкая в пальцах платок, попыталась объяснить:

– Я понимаю, почему ты мечтал для меня о браке с аристократом, но жизнь слишком коротка, чтобы отказываться от своей мечты. – Она невольно сглотнула. – Вы с мамой ушли раньше времени, и Деверилла тоже сегодня могли убить, но только с ним я почувствовала себя по-настоящему живой впервые за свою жизнь. Возможно, это звучит глупо, но я не могу отказаться от него. Если бы ты знал, если бы ты только знал…

Закрыв глаза, Антония вспомнила ужас, наполнивший ее сердце, когда Девериллу грозила смерть. Тогда она поняла, что напрасно обманывает себя – она любит его, любит страстно, всей душой. Именно такое чувство связывало ее родителей, это было то же желание, та же радость.

Открыв глаза, Антония снова посмотрела на портрет отца.

– Я хочу, чтобы у меня было то же, что и у вас с мамой, – замечательный брак, несмотря на то что ты простого происхождения, а она благородная леди. Я хочу такого же счастья, которое вы нашли для себя. У Трея нет титула, но он настоящий джентльмен, и, несмотря на то что семья его отвергла, она оказала на него сильное влияние.

В комнате по-прежнему царила тишина.

– Мне жаль, что я тебя расстроила, – тихо добавила Антония, – и я искренне сожалею. Но будь ты сейчас здесь, ты бы понял, что благополучный брак с аристократом не так важен, как любовь и счастье. Я уверена, что со временем мне удалось бы убедить тебя окончательно изменить свое мнение об аристократах. По словам миссис Пик, ты сказал, что скорее выдашь меня замуж за трубочиста, чем за беспринципного человека. У Деверилла есть принципы, он самый лучший, самый честный, самый замечательный человек из всех, кого я знаю.

На этот раз молчание портрета не смутило Антонию, она слегка улыбнулась, чувствуя, как в ней все больше нарастает уверенность, что она имеет право нарушить торжественную клятву, когда-то данную отцу.

– Не думаю, что ты захотел бы поставить мое обещание выше моего счастья. Ты не потребовал бы от меня жертвы, если бы узнал, что я чувствую.

Теперь Антония твердо знала, что не будет счастлива ни с кем, кроме Деверилла. Однако она совсем не была уверена в том, что Трей может питать к ней такие же чувства.

– Я даже не знаю, могу ли вообще завоевать его любовь, но, во всяком случае, не готова положить конец нашим отношениям, не попытавшись этого сделать.

Антония хотела, чтобы ее мужем стал Деверилл, и никто другой, она всей душой мечтала об этом. Это означало, что, если у нее ничего не получится, она никогда не выйдет замуж; и все-таки существовал шанс убедить Трея жениться на ней, даже если он не сможет ее полюбить.

– Деверилла не привлекает ни любовь, ни брак, он ясно дал это понять. Свою жизнь он посвятил делу «хранителей» и не допустит, чтобы ему что-то помешало. Но меня это не остановит. – Встав, Антония подошла к портрету и нежно коснулась его пальцами. – Я только хочу, папа, чтобы ты понял. Не знаю, слышишь ли ты, но если слышишь… мне хотелось бы, чтобы ты меня благословил.

Антония еще раз промокнула глаза, потом повернулась, взяла светильник и, выйдя из галереи, отправилась к себе в спальню.

Готовясь ко сну, она мысленно вернулась назад, в Корнуолл. Тогда Изабелла сказала ей: чтобы завоевать сердце искателя приключений, она должна быть такой же смелой, дерзкой и отчаянной. Теперь пришла пора доказать это.

Летняя ночь выдалась теплой, и Антония оставила окно открытым. Надев ночную сорочку, она задула свечу и, забравшись в постель, накрылась простыней. Несмотря на усталость, она долго лежала, широко раскрыв глаза – беспокойные мысли не давали ей уснуть.

Антонии хотелось, чтобы Деверилл восхищался ею, уважал ее – так же как когда-то искренне восхищался ее отцом и уважал его. И ей отчаянно нужна была его любовь. Вот только как завоевать ее? Как? Где лежит путь к его сердцу? Возможно, следует дать понять Девериллу, что она полностью поддерживает его дело – дело «хранителей» – и как жена сможет стать ему настоящей помощницей. Если он посвятил свою жизнь служению другим, она сделает то же самое.

Разумеется, Антония не собиралась официально вступать в ряды «хранителей» – для этого у нее не было ни воли, ни мастерства, но она могла внести свой вклад в их дело и занять место отца, который, несомненно, одобрил бы ее решение.

Она непременно напишет сэру Гавейну, а еще лучше – навестит Кирену. Если Деверилл уедет из Англии домой, то это будет обоснованный предлог последовать за ним. А если ничего из этого ей не удастся, то она всегда может нанять Деверилла на службу для защиты кораблей Мейтленда – положение наследницы все же имеет свои преимущества. Утром она обязательно нанесет визит Финеасу Кокрану и точно узнает свои возможности…

Однако этот план не должен быть единственным, ей нужно иметь что-то еще, чем можно завоевать сердце Деверилла.