Уроки обольщения - Николь Джордан Страница 63

— С вашей стороны весьма великодушно оказать гостеприимство чужаку, лорд Синклер, — сказал Николас Сейбин, пожимая руку барону Сийклеру.

— Мне это не в тягость, а чужаком я вас не считаю, раз за вас ручается Джереми.

— Да, я могу за него поручиться! — пробасил Джереми Клун. — Он свой парень. А каким отменным ямайским ромом он угостил нас вчера! Ха-ха-ха!

Мистер Сейбин улыбнулся, не обидевшись на панибратский тон Клуна и добродушный хохот, которым он сопроводил свои слова. Высокий и атлетически сложенный, этот белокурый американец с загорелым обветренным лицом и умными темно-карими глазами походил на авантюриста и флибустьера. Пока гости собирались в большой гостиной на ужин, он тихо сидел у камина в кресле, пребывая в сонливо-благодушном настроении. Но едва лишь разговор зашел о принудительной вербовке американских моряков в британский военно-морской флот, как в глазах его вспыхнули дьявольские искорки и он включился в спор. По его резким репликам Дамиен догадался, что эта проблема его серьезно волнует.

Спор вскоре обрел опасный накал, и Дамиен уже стал подумывать, как лучше перевести его в другое русло, когда в зал вошла Ванесса. Все разом умолкли и повскакивали с мест, приветствуя даму. Она была в бледно-голубом вечернем платье из люстрина, прекрасно подчеркивающем стройность ее фигуры и особую волнующую красоту. Представляя джентльменам леди Уиндем, барон почувствовал, что все они приятно взволнованы и поражены ею, — об этом свидетельствовал масленый блеск в их округлившихся глазах.

Особенно выразительно ощупывал ее своим похотливым взглядом Клун, чем привел Дамиена в едва сдерживаемое бешенство. С огромным трудом барон взял себя в руки и сохранил на лице невозмутимое выражение, хотя в душе у него все бурлило и кипело.

Нервное напряжение Дамиена не спадало, и на протяжении всего ужина он то и дело поглядывал на Ванессу, сидевшую на дальнем конце стола и мило ворковавшую со своими соседями. Оказалось, что некоторых приятелей Дамиена она знала еще со времени своего замужества, так что чувствовала себя в их окружении достаточно раскованно.

Особенно заинтересовали ее рассуждения американца, а возможно, и его импозантная внешность, что пробудило в Дамиене ревность. К сожалению, ему плохо удавалось ее скрывать. Всякий раз, когда Ванесса мелодично и звонко смеялась, он сжимал кулаки и скрежетал зубами. А стоило ей лишь благосклонно улыбнуться кому-то из гостей, как он мысленно чертыхался. Но проклинал он при этом не Ванессу, а себя, за то, что обучил ее этой многообещающей улыбке. И вот теперь она всем своим поведением доказывала, что прекрасно усвоила его уроки и научилась использовать свои познания на практике.

Дамиена так и подмывало встать и увести ее из гостиной, подальше от своих сластолюбивых приятелей. Усилием воли подавляя это желание, он не мог не отметить комизма ситуации: ведь он сам же и содействовал превращению Ванессы в первоклассную куртизанку, а теперь негодует, вместо того чтобы радоваться ее успехам.

Когда ужин подошел к концу и Ванесса оставила джентльменов, дабы не мешать им наслаждаться портвейном и беседой в чисто мужском кругу, все гости не преминули задать хозяину дома несколько щекотливых вопросов о ней. Дамиен, однако, отказался удовлетворить их любопытство в отношении ее благосостояния и нынешней роли в имении, ограничившись сведениями, которые сообщил им ранее, а именно, что она компаньонка его сестры. Клуну не терпелось начать карточные баталии, и все перешли в малую гостиную, где расселись за двумя столами. Одна компания затеяла игру в пикет, другая предпочла вист.

Позвали и Ванессу, она отказалась участвовать, сказав, что неискушенна в картах, однако согласилась остаться в качестве наблюдателя. В полночь, сославшись на усталость, она покинула гостиную, несмотря на протесты всех присутствовавших, и ушла к себе. Дамиен вздохнул с облегчением, радуясь, что теперь его ничто уже не будет отвлекать от игры.

Постепенно и другие гости начали вставать из-за стола, утомленные вином, выпитым в изрядном количестве, и удрученные проигрышем. Наконец все разошлись по своим комнатам, и в гостиной остались только Клун и барон Синклер. Стрелки каминных часов показывали три часа ночи, когда Клун, зевнув, завел разговор о Ванессе, ради которого он так долго боролся с желанием лечь спать.

— Ты был не слишком разговорчив, отвечая на вопросы об этой компаньонке твоей сестры, мой друг, — промолвил он. — И возбудил тем самым еще больший интерес к ней у всех. Это навело меня на мысль, что ты поступил так умышленно, желая позлорадствовать, глядя, как все мы зеленеем от зависти.

— Ты заблуждаешься, старина, — ответил Дамиен, подливая коньяка в бокал своего гостя.

— Леди Уиндем нельзя не увлечься, мой друг! — с плотоядной ухмылкой промурлыкал Джереми. — В ней сочетаются два достоинства — красота и ум, что делает ее особенно притягательной. Она очаровательна! И с твоей стороны, старина, будет нечестно лишить нас шанса позабавиться с ней. Предлагаю тебе пари!

— Пари? Поясни!

— Ставлю упряжку своих серых рысаков против шанса увлечь леди Уиндем.

— Но она не является моей собственностью, — ответил барон, прищурившись.

— Возможно, и так, однако ты обладаешь правом первенства на этот лакомый кусочек плоти. И без твоего согласия я не осмелюсь обхаживать ее, мой друг.

— Ты забываешь, что она благородная дама, дочь виконта, хотя временно и находится в затруднительных обстоятельствах! — резко заметил Дамиен.

— Ах, извини, впредь я буду называть ее леди. Так вот, я готов повысить ставку, несмотря на твое упрямство. Давай поторгуемся! Назови свои условия.

— Кажется, ты меня не понял, — вздохнув, промолвил барон. — Она не может быть предметом торговли.

— Все женщины продаются, — цинично ответил его благородный гость. — Вопрос лишь в цене. Назови мне ее цену!

Дамиен промолчал, нахмурившись. Но Клун не унимался.

— Судя по тому, с каким упорством ты пытаешься удержать ее при себе, ее добродетели уникальны. Иначе мне трудно объяснить, почему ты не пресытился ими за два месяца. Для тебя такой срок — рекорд. И все же мне хочется надеяться, что рано или поздно она тебе надоест.

Дамиен угрюмо уставился в бокал с коньяком, в золотистой глубине которого ему чудились прекрасные глаза Ванессы. Похоже было, что она ему никогда не надоест.

Граф начал терять терпение.

— Могу я рассчитывать хотя бы на твое разрешение приударить за ней, после того как ваш роман завершится?

— Нет, — ответил барон.

— Нет? — Клун вскинул бровь. — Ты никогда не был ревнивцем и собственником, мой друг! Женщины для тебя — всего лишь временное развлечение, разовое удовольствие. Ты прослыл яростным противником увлечения какой-то одной красоткой и не позволил ни одной из своих бесчисленных любовниц обворожить тебя. Что же с тобой случилось?

— Ничего, — ответил, пожав плечами, барон. — Каким я был, таким и остался.