Корсары Таврики - Александра Девиль Страница 63

И вдруг Вера вздрогнула оттого, что чья-то рука обняла ее за плечи. Оглянувшись, девушка встретилась взглядом с Луид­жи. Он улыбался как-то слишком уж дерзко, а обнимал ее слишком уверенно, по-хозяйски. Вере это не понравилось, но особенно ее смутило, что нахальный жест Луиджи заметил на­смешник Габриэле и быстроглазый Джованни-Ураган. Она тут же, резко развернувшись, сбросила руку Луиджи со своих плеч и прошипела сквозь зубы:

— Не смей допускать таких вольностей! Что ты себе вооб­разил? У тебя нет никакой власти надо мной!

Глаза Луиджи потемнели, и брови сдвинулись к переноси­це, но дерзкая улыбка не сошла с его лица. В следующий миг Габриэле и Джованни подались вперед, наблюдая за подходом корабля к берегу, а Луиджи придержал Веру за локоть и сказал ей на ухо:

— Желаешь быть только наверху? С такими мужскими ухватками ты никогда не станешь настоящей женщиной!

Она через плечо бросила на него презрительный взгляд и с вызовом ответила:

— Стану, но не с тобой!

Сейчас Вера испытывала стыд и досаду оттого, что в мину­ту слабости и чувственного любопытства отдалась этому слу­чайному любовнику, который теперь может подорвать к ней уважение матросов. Но самое главное — о ее близости с ним могут узнать Карло, Ринальдо и Родриго. Эти трое мужчин за­нимали слишком большое место в ее жизни, и она не могла по­зволить уронить себя в их глазах.

Но на мысли об этом у Веры не оставалось времени. Ее вни­мание, как и внимание всей команды «Вероники», было прико­вано к турецкому кораблю, который, как и предполагал Карло, причалил у самого берега. Турки по одному стали высаживать­ся на сушу, а их капитан с верхней палубы оглядывал местность и отдавал распоряжения. Не заметив ничего подозрительного, турецкая команда скоро вся оказалась на берегу. Именно в этот момент Карло и подал сигнал к атаке.

Внезапность нападения застала турок врасплох; многие, вы­садившись на берег без оружия, заспешили обратно к кораблю, но итальянцы преградили им этот путь и, пользуясь своим пре­имуществом, со всех сторон стали теснить противников, зажав их в кольцо.

Вера, сражаясь рядом с другими матросами, в какой-то мо­мент оглянулась на Луиджи и заметила, что он стоит чуть поо­даль, прислонившись к большому камню, и не спешит на подмо­гу генуэзцам, хотя они вооружили его абордажным топориком. Девушку невольно возмутило бездействие этого бывшего плен­ника, выкупленного у кафинцев, и она кинулась к нему:

— Почему стоишь в стороне? Помогай нам!

Он с ленивым видом отделился от камня, сделал шаг к Ве­ре и, недобро усмехнувшись, заявил:

— Не вижу резона сражаться за твоих корсаров! Я для вас — чужак, и ты ясно дала мне это понять. Зачем же мне рисковать жизнью в чужой драке?

Мгновенно девушка вскипела от ярости и в ней вдруг про­будилась некая странная сила, которая не проявляется в по­вседневной жизни, но может прийти к воину в пылу битвы. Охваченная этой силой, Вера подлетела к Луиджи и толкнула его в самую гущу сражения.

Он не успел даже поднять топорик, как спереди и сбоку на него набросились двое турок, отчаянно прорывавшихся к сво­ему кораблю. От первого Луиджи смог отбиться, второй же уда­рил его саблей прямо в шею.

Расширенными от ужаса глазами Вера смотрела, как Луид­жи, обливаясь кровью, упал на острые камни и захрипел в предсмертной судороге. Девушка тут же вспомнила Гайю, ко­торую так же толкнула под удар турецкого пирата, и, холодея в душе, подумала: «Я снова оказалась убийцей!..» Эта мысль настолько ее потрясла, что она на несколько мгновений засты­ла, забывая следить за ходом битвы, и ее бездействием тут же воспользовался турок, зарезавший Луиджи. Он кинулся на нее с окровавленной саблей, и Вера могла бы последовать за сво­им случайным любовником в мир иной, если бы не Карло, ко­торый спас девушку, поплатившись за это тяжелым ранением в плечо. Опомнившись, Вера вновь стала собранным и реши­тельным бойцом и вместе с Джованни-Ураганом заслонила ра­неного Карло.

Через несколько минут уже не оставалось сомнений, что су­хопутную битву выиграл экипаж «Вероники». Турецкий капи­тан, пытавшийся командовать своими людьми с палубы ко­рабля, был сбит стрелой генуэзского арбалетчика, и это внесло еще большую сумятицу в ряды турок. Скоро самые отчаянные из итальянских моряков во главе с Габриэле проникли на ту­рецкий корабль и узнали, что он принадлежит богатому купцу из Синопа, который вез в своих трюмах груз пряностей с Вос­тока. Сам купец тоже оказался на корабле и, увидев, что поч­ти вся его охрана перебита, а капитан тяжело ранен, обратил­ся к генуэзцам с мольбой о пощаде. Поскольку капитан «Вероники» тоже был ранен, в переговоры с купцом вступила Вера, которая, будучи помощником Карло, теперь взяла на се­бя командование галерой. Корсары, видевшие храбрость в бою своей Грозовой Тучи, без возражений согласились признать командиром отчаянную племянницу Ринальдо.

Вера пояснила купцу, что его корабль захватили «честные» корсары, которые без нужды не убивают людей, а даже отпу­скают их на свободу за определенный выкуп. Купец тут же предложил девушке, которую, очевидно, принял за юношу, за­брать груз пряностей, но оставить ему корабль, дабы он мог до­браться домой. Вера, осмотрев турецкое судно и убедившись, что оно пострадало во время бури не меньше «Вероники» и тре­бует ремонта, решила оставить его купцу, чтобы не задержи­ваться лишнее время на чужой земле. Скоро ценный груз с ту­рецкого корабля был перенесен на генуэзскую галеру, которую Рустико вместе с матросами спешно готовил к отплытию.

На рассвете следующего дня «Вероника» вышла из укром­ной бухты в открытое море. Ветер переменился и теперь дул с юга, помогая судну плыть в нужном направлении.

Вера решила первым делом доставить в Монкастро ранено­го Карло, дать некоторую передышку команде, а потом, не те­ряя времени, плыть в Константинополь. Она знала, что Карло, Габриэле и другие будут отговаривать ее от этого рискованно­го плавания, напоминая, что Ринальдо велел племяннице ждать его в Монкастро. Но девушка также знала, что все рав­но не откажется от своих намерений.

Если и раньше, до столкновения с турецким кораблем, она думала о плавании в Константинополь и искала для этого предлог, то уж теперь, когда «Веронике» достался груз ценимых в Европе восточных пряностей, такое плавание было вполне оправданным. Пряности в Константинополе можно будет продать, уж во всяком случае, не менее выгодно, чем Ри­нальдо продал пшеницу, и, таким образом, «Вероника» не по­тратит впустую целых два месяца, самых выгодных для судо­ходства в Черном море. И вряд ли кто-то из матросов поймет, что Вера стремится в Константинополь не ради выгоды, а что­бы приблизить встречу с Родриго. Может, только проницатель­ный Карло догадается, но он будет об этом молчать.

Думая о Родриго, Вера помимо желания вспоминала свою нелепую близость с Луиджи и его бессмысленную гибель, к ко­торой она невольно приложила руку. От этих воспоминаний ей становилось не по себе, со дна души поднимался какой-то мутный осадок. Девушке хотелось вычеркнуть все происшед­шее из памяти, из своей жизни, и она надеялась, что никто не был свидетелем ее отношений с Луиджи и никто никогда ей об этом не напомнит.