Перстень Дарины - Александра Девиль Страница 63

Но кровать рядом с ней оказалась пуста, да и в комнате никого не было. Растерявшись, Дарина даже на какое-то мгновение подумала, что все происшедшее ночью ей только приснилось. Но тут взгляд ее упал на собственное обнаженное тело, и, смутившись сама перед собой, она поспешно прикрылась одеялом. Рядом с кроватью на скамье лежала женская одежда, — но не та варварская, в которую Дарину обрядили похитители, а привычное ей славянское платье. Не раздумывая, она тут же облачилась в это платье, и оно пришлось ей как раз впору. За занавеской, отгораживавшей часть стены, она нашла кувшин с водой, небольшую круглую лохань и кусок чистого мягкого полотна. Чуть поодаль на сундуке лежало зеркало, гребень и лента для волос. Умывшись, Дарина расчесалась, заплела косы и, посмотрев на себя в зеркало, удивилась той яркости, какую обрел ее облик за прошедшую ночь. Губы и щеки до сих пор горели от бесчисленных поцелуев, а глаза лучились пламенем пережитого восторга. Прижав ладони к лицу, словно стараясь притушить этот внутренний огонь, Дарина прошлась по комнате, осторожно выглянула в окно сквозь полуопущенную занавеску. Окно выходило во двор и располагалось довольно высоко от земли, — видимо, опочивальня была на втором этаже. Двор весь зарос высокой травой и кустарником. Двое оборванцев подозрительного вида брели между этими зарослями, посматривая наверх. Дарина поспешила отойти от окна и почему-то испугалась. Она вспомнила, что все еще беззащитна в этом вертепе, куда ее привезли как пленницу. И даже колдовская ночь с Фьяманджело может оказаться лишь случайным ярким видением в череде тоскливых дней, которые ее ждут.

Но странный внутренний голос подсказывал Дарине, что все теперь изменится в ее судьбе, что она встретилась, наконец, с кем-то самым главным.

Она ждала, что Фьяманджело скоро вернется в комнату и откроет ей свою тайну. В ожидании его Дарина села на скамью у стола и вздохнула. Запах свежего хлеба пробудил в ней чувство голода. Хлеб лежал на столе в маленькой плетеной корзинке. Рядом стояла кружка молока. Слегка подкрепив свои силы едой, Дарина почувствовала, что уже не может сидеть на месте и ждать, чтобы кто-то за нее решал ее судьбу.

Толкнув дверь, она с удивлением обнаружила, что ее вовсе не заперли, да и за порогом нет сторожей. Спустившись по темной лестнице вниз, она оказалась в той самой комнате, в которой накануне сидели игроки в кости. Теперь здесь никого не было. Дарина перешла дальше, в помещение корчмы, где вчера за длинными столами пили и спорили шумные посетители. Трое или четверо вчерашних спорщиков валялись на лавках и под лавками мертвецки пьяные.

Чувствуя себя, как в странном сне, Дарина медленно проследовала к выходу. Теперь ей оставалось лишь толкнуть тяжелую дверь — и очутиться на свободе. Но ждала ли ее свобода на улицах чужого, незнакомого города? Впрочем, оставалась надежда на то, что купеческий караван уже прибыл в Сурож и она сможет найти Мартына и Калиника.

И вдруг Дарина поняла, что ей не хочется уходить на свободу, что ее страшит разлука с Фьяманджело и она не может исчезнуть, не проникнув в его тайну. Несколько мгновений она стояла перед дверью, не зная, на что решиться, и вдруг за ее спиной раздались шаги. Слегка повернув голову, она краем глаза увидела, как от стены отделилась чья-то фигура. Дарину охватило тревожно-сладкое предчувствие. Не раздумывая больше, она скользнула за дверь.

Она шла по улице, словно летела, и не сомневалась, что этот человек следует за ней. Дорога, выложенная диким камнем, попетляла между приземистыми домишками и вывела Дарину на берег моря. Справа причудливыми ветвями раскинулись длиннохвойные южные сосны, слева поднимались скалистые отроги высокой, поросшей зеленью горы. Дарина искала уединенное место и нашла его в тени между соснами, усевшись на гладкий камень, покрытый настилом из мягких сухих иголок.

Не поворачивая головы, она знала, что он стоит за ее плечом, и чувствовала себя, как странник на перепутье.

— Дарина… — внезапно раздался его голос.

Она вздрогнула, боясь оглянуться, потому что это был голос Антона. «Значит, все-таки жив?..» — замерло ее настороженное сердце, и, медленно подняв взгляд на стоявшего рядом человека, Дарина вскрикнула от радости: то был Фьяманджело.

— Так ты и есть Антон! — воскликнула она с благодарной улыбкой и, вскочив с места, доверчиво положила руки на плечи того, кто был когда-то ее добрым невинным другом. — О, теперь, при свете дня я вижу: это лицо Антона! Его черты, его большие карие глаза. Если сбрить усы и бороду, убрать загар, морщины на лбу и след от ожога — это будет то самое лицо!

— Я не могу быть Антоном, — вздохнул Фьяманджело. — Разве он был таким, как я? Ведь ты любила его как брата, когда сама еще была девочкой. Меня же в эту ночь ты любила так, как настоящая женщина любит настоящего мужчину.

— Верно… — Дарина растерялась и почувствовала, что горячий румянец заливает ей щеки. — Я и не думала, что на свете бывают мужчины, подобные тебе… Но если ты не Антон, то кто же тогда? Если б у него был брат-близнец, боярыня Ксения мне бы сказала. Неужели она могла скрыть?.. Кажется, недаром Зиновий намекал мне, что один из наследников боярыни жив. Наверное, увидев тебя в Суроже, он догадался, чей ты сын.

— Почему же он сказал об этом тебе, а не самой боярыне?

— Он и мне бы не намекнул, если б не хотел пригрозить. Негодяй звал меня замуж, а я отказывалась, говорила, что хочу остаться с Ксенией. Тогда он заявил: «Не думай, что ты у боярыни единственная наследница. Я вот скажу слово — и объявится ее сын-наследник, а тебя отправят в монастырь».

— И давно это было?

— Да уж больше четырех лет прошло.

— И что же, Зиновий все эти годы молчал обо мне?

— Молчал, потому что покойники не говорят. Зиновия убили в тот же день, когда у нас с ним был тот памятный разговор.

— А кто убил?

— Это долгая история. Карп, мой покойный муж, служил татарам и однажды привез от них ларец с золотыми монетами. А Зиновий подсмотрел, где боярин хранит свой клад. И вот в день, когда на Карпа напали княжеские ратники, чтобы взять его под стражу, Зиновий выкрал золото из ларца и бежал в Киев, где вскоре стал богатым купцом. Но другие приспешники Карпа узнали — да не без моей помощи — кто прикарманил золото, которое они хотели разделить между собой. Вот эти-то разбойники и порешили Зиновия.

— И среди подобных опасностей вам с боярыней Ксенией приходилось жить? Какже две беззащитные женщины это вынесли?

— О, ты еще не обо всех опасностях знаешь, — сказала Дарина с оттенком невольной гордости. — Но, правда, не всегда мы были беззащитны. Князь Даниил поставил в селах своих урядников. В округе Меджибожа княжеским урядником был воевода Лукьян Всеславич, и при нем-то мы чувствовали себя почти в безопасности. Однажды он выручил нас из беды, спас мне жизнь, и я вышла за него замуж.

— Ты любила его?

— Нет, я стала его женой из благодарности. Лукьян Всеславич был пожилым вдовцом, человеком строгим и сдержанным, и я не чувствовала к нему ничего, кроме уважения. А потом он погиб в бою с татарами.