Отвергнутый жених - Сабрина Джеффрис Страница 63

– Когда вы сегодня днем сделали мне предложение, вы все еще намеревались использовать этот документ сразу же, как только он попадет к вам в руки. – Он не ответил, а молчание – знак согласия. – И что вы собирались делать – жениться на мне, а потом приволочь моего больного отца в палату лордов, чтобы публично объявить его худшим из интриганов? Признаюсь, он этого заслуживает, но все же он мой отец. Или вы думали, что я встану на вашу сторону?

Отведя глаза, он нервно дернул галстук.

– Я надеялся... то есть планировал... Проклятие, я не заглядывал так далеко. Но надеялся, что когда вы узнаете все обстоятельства, то поймете, что у меня есть права на титул.

К несчастью, она действительно понимала, что у него есть все права. Однако надеялась, что из благородства он не станет их использовать. Она плохо его знала. Гриффу были чужды благородные порывы. В этом отношении Дэниел ошибался – Грифф не игнорировал свое сердце, у него его просто не было.

– Вот что, приятель, – заявил ее отец. – Надеюсь, ты не собирался дать ход этому документу, не дождавшись моей кончины, и опозорить моих дочерей?

У Розалинды болезненно сжалось сердце.

– Полагаю, папа´, именно это и планирует мистер Найтон.

– Почему нет? – запальчиво произнес Грифф. – Проклятие, он мой по праву!

Розалинда вздохнула. Папа´ надеялся, что его план сработает, спасет его от гнева Гриффа и обеспечит ей и ее сестрам будущее. Вместо этого он впустил к себе грифона, и теперь этот грифон ни за что не уйдет без его сокровища.

Но есть одно сокровище, которое он не получит.

– Да, этот документ ваш по праву. А я – нет.

Грифф запаниковал.

– Мы поженимся и будем жить здесь. Вместе с вашей семьей. Да, может возникнуть скандал, но о нем быстро забудут. Люди никогда не относились к вам с одобрением, но вас это не трогало. А что изменилось теперь?

Розалинда подумала об отчаянном желании Джульет не остаться старой девой и о том, как Хелена переживает из-за своей хромоты.

– Действительно, что изменилось? – с сарказмом заметила она. – В конце концов, мои сестры и без того изгои. Не могут найти мужей. Кого волнует, что о них будут перешептываться за их спиной? Мои сестры не заслуживают вашего участия, не так ли? Они дочери человека, причинившего вам зло, так с какой стати вы будете защищать их репутацию?

Грифф побагровел.

– Конечно, пойдут сплетни, и обо мне тоже. Но если мы поженимся, никто не осмелится во всеуслышание смеяться над женой нового графа Суонли, человека богатого и влиятельного. Но про себя они будут насмехаться надо мной. Я стану той сестрой, которая оказалась достаточно умна и вышла за настоящего графа, чтобы спасти семью от гибели. – Она попыталась подавить слезы. – Я стану продажной сестрой.

– Никогда больше не говорите о себе так! – взорвался Грифф. – С каких это пор вас волнует, что о вас подумают? Разве вы не говорили, что вам все равно?

– Вам наплевать на то, что случится со мной или моей семьей, до тех пор, пока это служит вашим целям. Для «Найтон-Трейдинг» вы готовы на все: на контрабанду, на оговор невинных. Какое место я, простая женщина, могу занять в вашей жизни? Нет, я не выйду за вас замуж.

Она круто повернулась и пошла прочь, едва сдерживая слезы.

Если бы она могла ненавидеть Гриффа, считать злодеем, то вышвырнула бы его из своей жизни.

Но она не могла, зная, как ужасно с ним обошлись. Грифф должен был благодарить папа´ за свой характер, поэтому она не может упрекать его в этом. Пока он и папа´ разговаривали, она стояла, охваченная ужасом, представив себе жизнь Гриффа, которого все считали бастардом. Внезапная бедность довела его до ужасных поступков. Она не могла без стыда вспомнить свои смехотворные рассуждения о морали в оленьем парке. После того как его подло предали, он делал что мог, а она выговаривала ему за это.

Слезы полились по ее щекам. Он провел свою жизнь, возвращая себе то, что всегда принадлежало ему, и все потому, что ее глупый жестокий отец разрушил жизнь Гриффа и его матери.

И все же Розалинда не могла выйти замуж за Гриффа при сложившихся обстоятельствах.

Услышав приближающиеся шаги, она обернулась и запаниковала, увидев Гриффа. Он обладал способностью каким-то образом влиять на нее, и она теряла над собой контроль. Грифф шел очень быстро, и она в тревоге заметалась. Добежать до спальни ей ни за что не удастся.

Тут взгляд ее упал на висевший на стене меч, она схватила его и подняла в тот момент, когда Грифф догнал ее.

– Не приближайтесь, слышите? Между нами все кончено! Я не выйду за вас, так что оставьте меня в покое!

– Вы действительно сумасшедшая, если думаете, что я позволю вам сейчас уйти. Вы будете моей, Розалинда.

Он шагнул к Розалинде, и она отступила на шаг, приближаясь к открытой двери кабинета папа´ за ее спиной. Прозвище Грифф как нельзя лучше подходило ему. Он обладал хищническими инстинктами грифона, и грифон был одержим стремлением сохранить свое сокровище.

Меч качнулся в ее руке.

– Я... я пущу в ход меч! – воскликнула она. – Я кастрирую вас, клянусь!

Он удивленно вскинул бровь.

– Насколько я помню, вы угрожали сделать это, если я заведу любовницу. Но я этого не сделал.

– Сделали. Вы завели любовницу задолго до того, как встретили меня, ту, которую никогда не покинете.

– О чем, черт возьми, вы говорите?

– «Найтон-Трейдинг» – ваша любовница, я не могу с ней соперничать.

Он стал крадучись приближаться к ней.

– Чего вы хотите от меня? Чтобы я забыл об интересах «Найтон-Трейдинг»? Вы этого хотите?

Она пятилась к кабинету, потому что деваться ей было некуда. Разве может она ударить его мечом?

– Мне ничего от вас не нужно. – Она лишь хотела, чтобы он отказался от той части своего плана, которая могла опозорить ее семью. Хотела, чтобы он любил ее. – Теперь нет ничего, что вы могли бы мне дать, что соблазнило бы меня выйти за вас. Вы убили мое чувство к вам.

Он схватил свечу из канделябра и продолжил приближаться к ней, заставляя пятиться в темную комнату.

– Не могу поверить, что женщина, с которой сегодня днем мы занимались любовью, отказывается выходить за меня только потому, что я добиваюсь того, что принадлежит мне по праву. – Он закрыл за собой дверь и поставил свечу в канделябр. – Вы все еще любите меня!

Страстное желание в его голосе подействовало на нее, как соль на рану. Как смеет он взывать к ее чувствам после того, как только что растоптал их?

– Вы ничего не знаете о моих чувствах, проклятый осел, – прошептала она.

Ее слова болью отозвались в его сердце.