Сестры из Версаля. Любовницы короля - Салли Кристи Страница 62

Я вздрагиваю от незнакомого ощущения. Что? Потом понимаю, что только что произошло: мой малыш толкнулся! И, судя по удару этой крошечной ножки, мой малыш будет сильным мальчиком. Я смеюсь от радости; мадам д’Эстре вздрагивает от странного звука, но, чтобы избежать лишних расспросов, я поднимаюсь к себе в спальню. Тут же пишу короткую записку Людовику с просьбой прийти безотлагательно. Весь день и часть вечера я храню при себе свою тайну, наслаждаясь этими ощущениями. Думать о том, что внутри меня живет малыш, который скоро появится на свет, будет моим ребенком… Разве это не чудо?

Жара не отступает даже в полночь, я лежу обнаженная на кровати, когда является король. Он врывается в мою спальню встревоженный, снедаемый мрачными предчувствиями.

– Нет-нет, дорогой, это хорошие новости, хорошие. – Мы неловко обнимаемся, нас разделяет мой живот.

Он замирает и качает головой.

– Я так испугался. Так испугался. Подумал уже самое худшее. Пока ехал, все думал, что же могло произойти… – Он снимает шляпу и потирает глаза. – Вы, кажется, в добром здравии.

– Простите, мне действительно жаль. Простите меня, – вновь извиняюсь я, глажу его по спине, легонько щекочу. – Нужно было написать в записке, но я хотела, чтобы это был сюрприз.

– И какой же сюрприз, дорогая? – Он тяжело опускается на кровать.

– Я хочу, чтобы вы кое-что почувствовали. – Но малыш, который бушевал весь день, сейчас, к моему разочарованию, затих.

Людовик гладит меня по животу, я даже легонько постукиваю по нему, но ничего не происходит.

– Сегодня утром он впервые пошевелился! Я решила, что съела что-то не то, и не хотела слушать нотации от Эстре – она же говорила вчера, чтобы я не ела этих лягушек, – но потом поняла, что это ребенок!

Людовик радостно смеется и целует меня.

– Родится прекрасный, сильный мальчик.

– Меня никто не предупреждал, что такое бывает. – Я со смехом скачу на кровати, пытаясь заставить ребенка еще раз пошевелиться. – Глупышка. Почему он не бьется? Неужели он такой же робкий, как и его отец?

– Закрытый, а не робкий, – говорит Людовик, прикасается пальцем к моему пупку и делает круговые движения. Ничего. – Аделаида ужасно толкалась. Помню, королева постоянно жаловалась. И родилась исключительно здоровая малышка.

– Может быть, спеть ему? Возможно, тогда он проснется?

– Подожди, у меня родилась мысль. – Король выходит, а потом возвращается с маленькой скрипкой.

Я смеюсь:

– Где вы ее достали?

– Посмотрим, сработает ли.

Он дергает струны, мы со смехом ждем.

– Может быть, позвать музыкантов? – полушутя-полусерьезно предлагает он. – Мы могли бы сочинить целую симфонию. Он не отвечает на мои жалкие потуги, но красивая музыка, возможно, заставит его как-то проявить себя.

Я смеюсь:

– Нет! Слишком жарко, не хочу одеваться. Наверное, он будет таким же упрямым, как его мама.

– Любимая! – Людовик бросает скрипку и тянет меня на кровать. Ласкает мою грудь, я глажу его по голове и еще раз прошу прощения за записку, которая заставила его волноваться. Я так рада, что он приехал, что внезапно ощущаю к нему прилив нежности. Он хороший человек.

Я тыкаюсь носом ему в шею. И тут я чувствую. Толчок.

– Ой! Толкнулся! Вот здесь. Положите сюда руку!

Ребенок опять толкается, и Людовик тоже это чувствует. И еще раз!

Неожиданно мною овладевает удивительное, безумное счастье. Мы засыпаем в объятиях друг друга, а малыш продолжает время от времени толкаться.

От Полины де Винтимиль

Замок Шуази

Самый жаркий день в 1741 году